— Но, моя дорогая Виктория, я бы с удовольствием взял на себя кое-какие дела во дворце. У меня бы появилось хоть какое-нибудь занятие.
— Мой дорогой энергичный Альберт, пожалуйста, делайте что только пожелаете, но не трогайте ее владений. Она обидится. Я запрещаю вам это делать.
Она говорила шутливо, но тем не менее твердо.
Итак, знай, сверчок, свой шесток. Он начинал понимать, что его обязанность — быть под рукой у королевы, когда бы она того ни пожелала, играть роль идеального мужа и обеспечить появление на свет наследника престола.
Он оставил ее и закрылся у себя в комнате, чтобы написать письма друзьям, которые, как и дядя Леопольд, могли понять его чувства.
«Я муж, — грустно писал он, — но отнюдь не хозяин дома».
Менее чем через две недели после свадьбы сына герцог собрался в дорогу.
— Ты теперь устроился, сынок, — сказал он, — а мне надо управлять своими владениями. Не горюй, все образуется, только будь осторожен. Твоему брату пока нет нужды ехать. Он может остаться еще на месяц, а то и два. А к тому времени ты уже почувствуешь себя здесь как дома.
— Боюсь, что этого никогда не будет, — с грустью сказал Альберт.
— Полно! Здесь прекрасная природа, климат очень похож на наш. И думай о своем положении здесь.
— Я и так думаю, — меланхолично ответил Альберт.
— Тебе будет помогать Штокмар. Ему ты вполне можешь доверять.
О да, Штокмару он доверял; но тот ведь тоже иностранец, и куда им двоим против королевы и лорда Мельбурна, которые, похоже, твердо решили держать его подальше от государственных дел.
Он чувствовал, что не может открыть отцу свою душу. Он восхищался им и уважал его. Он знал, конечно, что в жизни отца было много увлечений, но причиной тому, как он думал, стал несчастный брак. Плотскому искушению поддаться легче всего, думал он и потому не осуждал отца за прошлые излишества. Женщины искушали его. Но сам он, он в это верил, будет избегать подобных искушений. Он будет избегать всех женщин, кроме своей жены. Эти надутые англичане считали его толстокожим. Пусть их. Но что касается женщин, тут уж его никто не сможет упрекнуть.
Итак, отец уезжал. Вот-вот готова была порваться еще одна связь с Розенау.
Карета стояла у дверей. Альберт попрощался. Со слезами на глазах смотрел он, как она исчезает вдали. Потом повернулся и медленно пошел во дворец.
Виктория ждала его наверху на лестничной площадке.
— Бедный мой Альберт…
Она загородила ему дорогу, в ее голубых глазах стояли слезы.
— Я понимаю, как вы себя чувствуете…
— Ничего вы не понимаете… вы не понимаете… — вскричал он и бросился в свою гостиную.