— Ноутбук оставь себе. Я подпишу завещание, если хочешь.
— Эй, старик, не шути так, — с искренней укоризной сказал Мэтт. — Все образуется, и скоро. Вот увидишь.
— Ты выбрал неподходящий момент, чтобы говорить мне это. Я в унынии.
— Уныние — смертный грех.
— Я смертен. Мне не страшно.
— Побереги свою душу.
— Сначала — тело, друг мой. А тело мое в опасности. Я тебе правду говорю.
— Ладно, попробуем по-другому. Пей — и спи. А завтра утром пораскинем мозгами, как и что делать дальше.
— Тогда налей мне без льда. — Том вернул стакан другу.
Мэтт шумно вздохнул и ушел на кухню.
— Да, я мрачная и унылая скотина! — крикнул ему вдогонку Том.
Мэтт вернулся:
— Хочешь заняться самобичеванием? Так вот, нынче не в моде…
Потом Тому было стыдно за этот демарш отчаяния. Ну нельзя так, нельзя! Не по-мужски. По-мужски — это стиснуть зубы, чтоб желваки красиво играли на скулах, сжать кулаки — и упрямо шагать вперед, против ветра, вопреки ураганам и штормам…
Так, по крайней мере, показывают в фильмах. И в книгах пишут о таких героях.
Том в детстве много читал — и мечтал стать героем. Чтобы про него тоже кто-нибудь когда-нибудь написал книгу. И уже другие мальчишки читали бы, и восхищались, и в свою очередь хотели стать героями…
Но кто-то что-то говорил о том, что искусственная реальность не должна подменять жизнь. Не Мэтт ли?
Мэтт… Том открыл глаза, поморщился от головной боли: перебрал, это очевидно. Неумеренное пьянство ведет к гибели плоти и позору души…
В комнате царил полумрак, полной темноты здесь не бывало никогда: под окном ярким желтым светом светил фонарь. Том вскинул руку — тяжелую, ватную — и взглянул на часы. Двадцать минут второго. Во сколько он отключился вчера? И при каких обстоятельствах?
Кажется, они с Мэттом с пылкостью влюбленных клялись друг другу в вечной дружбе. И Мэтт пытался написать в пользу Тома доверенность на… диван в гостиной. В пожизненное пользование.
Эх, сам напился, еще и друга сбил с пути истинного.
Том сел на диване. Надо было бы встать, но не все же сразу…
С кухни доносились приглушенные голоса.
Том встал не без усилий. Как бы там ни было, без посещения уборной ему не пережить этой ночи. Не хочется, конечно, мешать Мэтту и Мэри…
Впрочем, он же не в спальню собрался вламываться.
— Мэтт, я тебя очень прошу!
— Мэри, ну что за глупости?!
— Мэтт, но это важно!
— Что значит — важно? Речь идет о моем друге детства, разве ты не понимаешь?
— Я понимаю, все я понимаю, Мэтт, но…
Том никогда не страдал страстью к подслушиванию. И сейчас он вовсе не собирался шпионить. Просто так получилось, что он направился в кухню, чтобы поздороваться с Мэри, невестой Мэтта, и уже у порога понял, что происходит какой-то важный разговор, не захотел перебивать, остановился, но сознание помимо воли стало выхватывать из сумеречного гула в ушах слова и наделять их смыслом.