Он ушел к себе. Давно ему не приходилось ощущать в душе такой сосущей, всеобъемлющей пустоты. Вакуум.
Женщина, которая ему нужна, оказалась все-таки свободна. Он спустил соперника с лестницы, причем в прямом смысле слова, а тот оказался даже не соперником. Только это ничего не меняет, потому что она отгораживается от него глухой стеной — сама, по своей воле.
Том сбросил куртку и лег под одеяло. Может быть, если он притворится человеком, готовым уснуть, неподвижным и спокойным, Морфей клюнет на приманку и прилетит?
Маневр не удался. Том слышал, как Эмили что-то делает на кухне: позвякивает посуда, шуршат шаги, открывается и закрывается дверца холодильника… Это было громко. Но как-то далеко, а близко — теплота ее тела, разгоряченное лицо, мягкие губы, маленький шаг навстречу…
Том был здоров. Но он бредил. По крайней мере, ему казалось, что разум его воспалился от пережитых ощущений.
Неизвестно, сколько времени прошло, за окном тьма не сгустилась — что было бы странно — и не рассеялась, но он почувствовал, что Эмили в комнате.
И она не спешит пройти к себе.
Том напрягся. Как хищник в засаде. Точнее, напрягся хищник в нем. Он сам — затаил дыхание. Хищник предельно тихо ждет в засаде, чтобы убить. Он, Том, не хотел причинить Эмили вред или боль. Но он затаился и тоже ждал: что-то она будет делать дальше?
— Спишь? — едва слышно спросила Эмили.
Том лихорадочно — видимо, бредовое наваждение, которое нахлынуло на него сегодняшним вечером, было подтверждено состоянием тела — принялся соображать, что ей ответить.
Эмили на грани слышимости вздохнула и двинулась к своей комнате.
Том вдруг до полусмерти испугался, что она сейчас уйдет, замкнется — и момент будет упущен навсегда.
— Не сплю! — выпалил он. Голос был хриплым.
Пауза.
— Давай поговорим.
— Давай. — Том провел рукой по волосам, пытаясь нехитрым массажем головы вернуть себе способность соображать, и сел.
Эмили подошла и опустилась на стул. Из кухни лился желтоватый свет.
Том поразился. Как прекрасно и нежно в полумраке ее лицо. Обычно он видел в темноте только чудовищ. Потому предпочитал даже не смотреть на спящую рядом женщину…
— Я хотела поговорить, — Эмили опустила голову, — но не знаю как…
— Давай по-английски. Хотя я неплохо понимаю французский…
— Я не умею по-французски.
— Тем лучше.
— Я тебя обидела?
Том задумался. Не хотелось ее волновать причинять неудобства, делать неприятно… Н сколько можно играть в игры? Игра «у нас все о'кей» — самая пагубная для отношений. Потом становится большим сюрпризом то утро, когда двое любящих людей или друзей просыпаются чужими, почти врагами.