Грег опомнился и оттолкнул ее почти грубо. Кэтрин ахнула.
— Что ты там себе надумала?! Прятаться до конца дней своих?! Позволить ему растоптать себя — не так, так эдак?!
— Да я уже прячусь! — взорвалась Кэтрин. — Только это бесполезно, он уже один раз нашел меня, и когда найдет во второй — вопрос времени! И ты меня не спасешь!
— Ты так в этом уверена?! Кэтрин расплакалась.
Грег остолбенел. Все его инстинкты шептали ему: обними, утешь, поцелуй, сделай что-нибудь… Его страх близости кричал в голос: нет, не делай этого, к черту все, если сейчас обнимешь — все, тебе конец!
«А почему конец? — отстранение подумал Грег. — Может, самое начало…»
Он сжал ее в объятиях и спрятал ее голову у себя на груди. Кэтрин дважды громко всхлипнула, а потом внезапно успокоилась. Это было так неожиданно, что Грег слегка отстранился, чтобы посмотреть: а правда ли она не собирается больше плакать?
— Я хочу убить его, — серьезно сказал Грег. Слишком серьезно. Да, эта мысль грешным делом приходила ему в голову, но он не додумывал ее до конца.
А это был бы выход…
Дьявол, что происходит? Это искушение ему, государственному обвинителю, человеку, который призван защищать закон и изобличать виновных?
Кэтрин покачала головой:
— Не надо. Я тоже хочу. Но не надо. Это грех. Том не простит, я не прощу — ни тебе, ни себе. Не так уж сильно я его ненавижу. Просто хочу, чтобы он оставил меня в покое.
Грег почувствовал, что она говорит чистую правду.
И тут же, почти без паузы, упала следующая фраза:
— Почему ты так переменил свое отношение ко мне?
— С чего ты взяла? — хриплым, чужим голосом спросил Грег.
— С самого начала я чувствовала, что ты мужчина, а я женщина. Между нами не то что искры — молнии сверкали. И не думай, что мне легко это говорить. Я слишком много выпила вина, наверное…
— С самого начала ты чувствовала… — подтолкнул он ее.
— Да.
— А теперь? Разве ты не чувствуешь этого теперь?
Много лет, даже будучи пьяным, Грег не испытывал головокружения. Он почти забыл, что это такое. Надо же — вспомнил… Ее тихий голос, казалось, тонул в грохоте его сердца. Тонул — но он все равно слышал. Или читал по губам. Он смотрел на движение ее губ — смотреть в глаза было нестерпимо.
— Теперь… чувствую. Но другое. Что ты мужчина, а я женщина, между которыми ничего нет и быть не может.
— Глупая женщина, — прошептал Грег и с тихим рычанием привлек ее к себе.
Это было как никогда.
Кэтрин хотелось умереть, чтобы спастись от того торнадо ощущений, что зрел в ней и готовился затмить разум, сорвать с нее все маски и приличия, закружить и перетасовать все мысли и представления о том, как это должно быть между мужчиной и женщиной.