— Ах, это вы? — не слишком радушно встретила их Надежда Васильевна.
— Сейчас сделаем кое-что для школы, а потом к Олегу пойдем заниматься, — быстро проговорил Тема.
— Да, да, — рассеянно кивнула мать и быстрыми шагами удалилась к себе в комнату. — Ты меня слышишь, Верунчик? — немедленно раздался оттуда ее голос. — Нет, нет. Ничего страшного. Это Темочка с друзьями пришел. Они что-то для школы собираются делать. Да, значит, о выставке. Великолепный художник! Почти такой же крупный, как Шилов и Церетели! Только работает не на холсте, а нитками. Потрясающе! Там весь бомонд собрался!
Ребята выразительно переглянулись. Кажется, Темыч накликал. Из всех подруг Надежды Васильевны самой закадычной была Верунчик. Разговор с ней мог продолжаться до четырех часов кряду.
— Говорил же, попухнем, — вздохнул Тема. — Пошли ко мне в комнату. Может, им еще что-нибудь помешает. У этого Верунчика иногда муж днем приходит со службы.
— Ну, если только у Верунчика, — усмехнулась Катя.
Темин папа Никита Владимирович являлся домой не раньше, чем в десятом часу. Пару лет назад он основал вместе с другом детства небольшую фирму, которая периодически оказывалась на грани краха. Поэтому вся энергия Мартынова-старшего уходила на то, чтобы не прогореть. Дома он в основном спал или, по его собственным словам, «набирался сил для нового боя с конкурентами.
— Ты понимаешь, Верунчик, мой-то, мой-то на выставке как озверел. Уперся, и ни в какую. Вот и я говорю: не поймешь этих мужиков. То молчат, а то…
Надежда Васильевна умолкла. Видимо, закадычная подруга высказывала свое мнение о поведении мужиков.
— Пошли, — поманил ребят в свою комнату Темыч.
Едва попав туда, друзья остолбенели. Со стены на них словно бы надвигался Сильвестр Сталлоне почти в натуральную величину.
— Это еще что такое? — прошептала Таня.
— Сами, что ли, не видите? — смущенно промямлил Темыч. — Ковер со Сильвестром Сталлоне.
— Откуда? — воскликнула Катя.
— С выставки, — пояснил Темыч. — Слыхали? — покосился он в сторону комнаты Надежды Васильевны. — Мать до сих пор не может прийти в себя от счастья.
— Сильная вещь, — Олег, словно загипнотизированный, разглядывал ковер с голливудской знаменитостью.
— Глаза бы мои его не видали, — пожаловался Темыч. — Я сегодня утром, как на это чудище глянул спросонья, чуть в обморок не упал.
— Действительно, впечатляет, — посочувствовали остальные.
— Отец ее отговаривал, а она ни в какую, — с грустью поведал Темыч. — Матери кто-то сказал, что сейчас все знаменитости у этого художника покупают портреты в коврах. А когда она что-нибудь решит, разве ее остановишь. Главное, вешала бы к себе.