— Разве вы не знаете, что Франция находится в состоянии войны с Испанией?
— С Испанией — возможно, но не со мной. Что вы стоите? — зарычала я на слуг, которые застыли на месте, побросав сундуки. — Продолжайте собираться.
— Именем ее величества королевы Изабеллы я приказываю вам остановиться! — прогремел голос епископа. Прежде чем я успела отреагировать, он дал солдатам знак закрыть ворота.
— Не смейте! — крикнула я. — Ни одна дверь в этом замке не закроется, пока я не выйду.
— Хуана, Хуана, я всего лишь выполняю приказ ее величества, нашей королевы, вашей матушки. Прошу вас, успокойтесь, — увещевал меня епископ.
Упоминание королевы возымело действие. Не обращая внимания на мои яростные крики, солдаты принялись поднимать крепостной мост. Мои дамы, оробев, отступили. Напуганные слуги снимали с мулов поклажу. Я обзывала их трусами и предателями, но они лишь косились на меня с опаской и жалостью. Я пришла в отчаяние. Епископ покинул замок, перед тем как подняли мост. Сунув Фердинанда на руки Беатрис, я взбежала на стену. Епископ скакал вдоль рва, а вслед ему летели мои угрозы и проклятия. Я вопила, что велю повесить их всех, когда стану королевой. Как они посмели нанести мне такое оскорбление на глазах у моих придворных! Утратив самообладание, я набросилась на солдат, охранявших ворота. Бедняги пытались удержать меня, пока не подоспела Беатрис.
Во рту у меня появился мерзкий привкус желчи. Лица, стены и небо кружились перед глазами в безумном хороводе. Немного успокоившись, я отправила вдогонку священнику гонца, чтобы извиниться перед ним и попытаться уговорить по-хорошему. Но тот, кто прежде был моим другом, передал через посланника Мигеля де Феррару, что больше не намерен сносить оскорбления и что он немедленно сообщит королеве о моем непотребном поведении. Такой ответ уязвил мою гордость. Я отправила Феррару назад с посланием, в котором просила епископа уведомить королеву, что ни дождь, ни солнце, ни ветер не заставят меня вернуться в замок Ла-Мота. Я останусь во дворе до тех пор, пока меня не выпустят за ворота.
Мне пришлось сдержать слово. Я примостилась у сторожевой будки и закрыла глаза. Постепенно бешеное сердцебиение улеглось, лицо и тело перестали пылать. Стражники и слуги удалились с боязливыми поклонами. Во дворе остались только присланные матерью солдаты, Беатрис и я. Фрейлина держалась от меня на почтительном расстоянии, но я могла видеть ее краем глаза.
Я не собиралась отступать. Разве можно было вернуться в покои, которые я покинула всего два часа назад в предвкушении долгожданного счастья. Под темными сводами замка еще слышалось эхо от крушения моих радужных надежд. Действительность оказалась отвратительной до тошноты. Неужели меня станут держать в клетке, словно дикого зверя! Я пыталась представить собственное будущее, видела лишь бесконечно длинный коридор, наполненный густым едким дымом. Я задыхалась от бессилия, от запертых дверей, от собственного имени. Мое тело перестало мне подчиняться. Словно его разорвали на куски лошадьми. К ночи стало невыносимо холодно. Беатрис принесла одеяла, но я велела ей уйти. Из будки с подавленным видом вышел молодой солдат и, стараясь не встречаться со мной взглядом, развел костер. Если бы не он, я вполне могла бы замерзнуть насмерть.