Его слова натыкались друг на друга, а веки смыкались от хмельной тяжести. По крайней мере на несколько часов англичанин забыл о товарищах, павших в бою.
Наверное, Сигурд приказал кому-то дежурить в ночном карауле, но если он так и поступил, то я ничего об этом не знал. Валлийцев нигде не было видно. По-моему, никто из нас не верил в то, что они придут, пока тлеют развалины крепости Карн-Диффрин. Кстати, если души погибших здешних жителей все еще оставались бы среди нас, глухие к зову загробной жизни, то они решили бы, что их убийцы тоже умерли. Таким жестоким было бесчувствие, сразившее нас. Уставшие и пьяные, мы наслаждались тем, что в кои-то веки нас окружали прочные деревянные стены, обеспечивавшие защиту в этой враждебной стране.
На рассвете Веохстан пришел в себя и подкрепился теплой, но высохшей кашей, горшок с которой Пенда нашел в одном из валлийских очагов. Юноше пришлось многое вытерпеть, но теперь он был в безопасности. Скоро его ждало воссоединение с отцом. Мы же должны были подняться на корабли. Я представил себе, как «Змей» и «Лосиный фьорд» низко осядут в воду. Их трюмы заполнит английское серебро, ветер расправит прямоугольные паруса и понесет нас через море.
Мне странно было видеть, как норвежцы и англичане делили добро, награбленное у побежденного врага. В ту ночь я узнал, что иногда насилие и кровопролитие объединяют людей, куют невидимые узы. В жутком кровавом хаосе эти люди забыли о том, что их разделяло, отбросили оковы разной веры и шагнули навстречу друг другу.
Ха! Быть может, сейчас я говорю слова, которых тогда и в помине не было у меня на языке и даже в мыслях. В те времена я был молод, тщеславен и ослеплен кровью. Но разве старики, умудренные опытом, сплошь и рядом не вонзают копье истины, пришедшей с годами, в самое сердце своих воспоминаний? Разве я в далекой юности был одинок в своем желании знать то, что мне известно сейчас?
Мы проснулись среди тлеющих развалин укрепленного поселения Карн-Диффрин, сжимая раскалывающиеся головы и растирая глаза, слезящиеся от дыма.
— Как твоя нога, Ворон? — спросил Сигурд.
Он выглядел уставшим, в морщинки вокруг глаз набилась черная копоть.
— Через день-два все будет в полном порядке, — ответил я, откашлялся, сплюнул слюну, пропитанную сажей, и натянул штаны после продолжительного утреннего отправления малой нужды.
Сигурд провел рукой по волосам и подставил лицо взошедшему солнцу. Он наслаждался теплом, согревающим опущенные веки.
— Знаешь, меня всегда очень беспокоит, как жизнь может продолжаться своим чередом, словно ничего не произошло, — сказал ярл, открыв глаза при резком грохоте обвалившейся обугленной балки.