— Нельзя забывать, дорогой друг, что жена Жефруа Плантагенета является дочерью покойного английского короля Генриха, а тот был сыном Вильгельма, герцога Норманнского, завоевавшего Англию. Матильда вправе претендовать на герцогство, у нее есть сын, а Юстас такого права не имеет.
Теобальд с сыном были разгневаны. Людовик — настоящее перекати-поле, говорили они меж собой, его несет, куда ветер дует. Позже, когда Плантагенет уедет, они попытаются его переубедить.
Но пока Жефруа при дворе французского короля и уезжать не собирается. Ему тут очень понравилось, а больше всего его привлек интерес, проявленный к нему королевой. Она пригласила его на один из своих музыкальных вечеров, где пела романсы о радости любви и счастье быть любимой своего сочинения.
Жефруа был из тех, кто быстро понимает подобные намеки. Мучаясь со своей нелюбимой и нежеланной женой, он годами искал и получал удовлетворение своим страстям с другими женщинами. Матильде было уже за пятьдесят. Элинор на двадцать лет моложе. Она ему показалась прекрасной юной красавицей, каких он еще не видывал. И конечно же, до него дошли слухи о похождениях королевы Франции во время крестового похода, что говорило за то, что она совсем не строгих нравов. Жефруа Анжуйский не прочь был воспользоваться тем, что ему предлагали. А через пару недель они с Элинор стали любовниками. * * *
Элинор нравилось разговаривать с Жефруа. Приятный собеседник с хорошими манерами, он многим напоминал ее дядю Раймона. Конечно, до дяди ему далеко, таких, как дядя, больше не найти, но Жефруа чем-то похож на него, и Элинор это очень нравилось.
Они не только наслаждались любовной страстью в объятиях друг друга, но много гуляли, беседовали, слушали придворных певцов. Элинор получала удовольствие даже от рассказов Жефруа об их ссорах с женой.
В одной из таких бесед Жефруа досадовал:
— Она все еще называет себя императрицей, потому что до замужества со мной была замужем за германским императором, который умер.
— Об этой мегере столько говорят! Нелегко тебе с ней приходится.
— Такой страшной женщины, как Матильда, в целом свете не сыскать.
— Но она хороша?
— В молодости была довольно хорошенькой. Но когда мы женились, я был совсем мальчиком. А ей — уже двадцать пять. Она мне казалась старухой. Я на нее даже не посмотрел. А характер у нее… просто нет слов.
— Но у вас с ней три сына.
— Нас заставили в конце концов выполнить свой долг.
— А сыновей она любит?
— Мать она неплохая. У нас хорош старший сын. Он со временем будет королем Англии.
— Это, кажется… Генрих.