— Ясно…
— Вот и забудь эти кусты, — уже смягчившись, сказал
партизан. ― Лежи, отдыхай. Прислушивайся. Чего‑нибудь из жратвы у тебя, случайно, нет? Помираю от голода.
— Как же! — всполошилась девушка. — Плитка шоколада.
— И молчит человек! — притворно возмутился Валерий. — Давай половину. Вместо овса. Все‑таки я гарцевал с тобой на спине по лесу, тащил тебя. Заслужил вроде.
Юноша пришел в хорошее настроение, шутил, улыбался. Но как ни предлагала ему Ольга съесть весь шоколад, он половину плитки вернул, сказав, что это НЗ, неприкосновенный запас, а оставшуюся половинку разделил с девушкой.
— Не помню, когда ел. — Сунув в рот кусочек шоколада, Валерий зажмурил глаза от удовольствия, потряс головой. — Блаженство. — И неожиданно, без связи с тем, о чем шла речь прежде, спросил: — Страшно было прыгать?
— А как вы думаете? — с вызовом ответила Ольга.
— Я думаю, что даром шоколад давать не будут. Нас, например, кашей кормят, а то, бывает, и на подножном корму…
Ольга сочла, что наступил момент, когда можно выяснить один деликатный, по ее мнению, вопрос, который все время мучил ее, рождал дополнительную тревогу, беспокойство.
— Валерий, вы извините, я хочу спросить вас.
— Спрашивай.
— Когда началась стрельба, вы остановились и сказали: «Это я виноват». Так ведь?
— Уже не помню, что я тогда говорил. Честное слово! Но сказать так мог. Я и сейчас так думаю.
— В чем же вы виноваты?
— Командиры разберутся, скажут… — уныло ответил Валерий.
— Как же вы так? — Ольга глядела на юношу с сожалением.
— Как, как! — внезапно ожесточаясь, воскликнул партизан, и глаза его заблестели. — Не добежал к Третьему, не успел, духу не хватило — раз! Парашютиста советского начал спасать, а надо было, не останавливаясь, бежать дальше… — Он смахнул выступившие на глазах слезы и продолжал, понизив тон, переходя на бормотание: — Все равно бы не успел. И не пробился бы к своим. Выстрелы… Это все, что можно было сделать. Неужели не услыхали, не поняли? Сколько людей там погибло. Беда, беда…
— Успокойтесь, Валерий, я поняла… Вы ни в чем не виноваты, вы сделали все, что могли.
— Сделал… А что с того? Ладно, Оля, хватит об этом. Лежи, отдыхай. Может быть, я засну, — не переживай и без нужды не буди. Когда надо, я сам проснусь.
Ольга поняла, что последние слова Валерий сказал только для того, чтобы как‑нибудь успокоить ее. Не до сна было партизану. Он знал, что враги могут появиться с минуты на минуту, и лежал, чутко прислушиваясь к каждому шороху.
Было часов десять утра, когда где‑то далеко возник звук, похожий на стон срубленного, падающего на землю дерева. Потом раздалось что‑то похожее на стук дятла, но на этот раз треск был еще суше и беспощаднее. Ольга взглянула на Валерия. Он лежал, по–прежнему уткнувшись лицом в руку. Даже не шевельнулся, точно спал и ничего не слышал, лишь пальцы его правой руки медленно сжались в кулак.