— Сдаюсь! заявил он, шутливо поднимая руки вверх. — Это тот случай, когда приятно быть побежденным.
Но Чернецкий самым возмутительным образом нарушил дисциплину и должен быть наказан. Такую партизанщину нужно пресекать.
— Да, но ведь недаром говорится — победителей не судят, — засмеялся комиссар.
Бородач долго осматривал привезенные Чернецким документы, оружие, личные вещи убитых полицаев и гитлеровца, хмыкал, качал головой и наконец спросил у начальника разведки:
— Считаешь, дело ясное?
— Ясное, Василий Семенович.
— Ну, тогда зови его.
Через минуту Чернецкий вслед за капитаном вошел в хату и с виноватым видом остановился у порога.
— Подойди ко мне, казак, — поманил его пальцем Бородач.
Боец оглянулся на начальника разведки, как бы прося о заступничестве, и, стиснув зубы, решительно подошел к командиру. Бородач не спеша взял его обеими руками за уши и основательно потрепал их.
— Это, орел, за нарушение дисциплины. В следующий раз за такие художества отдадим под суд. А это за смекалку, отвагу и ловкость.
Командир отряда обнял Чернецкого, поцеловал его в щеку.
— Молодец! Иди отдыхай!
Боец понял,>7 что большего наказания ему не будет, и, счастливый, с пунцовыми ушами, с выступившими от боли слезами на глазах пулей вылетел из штабной хаты.
Бородач повернулся к начальнику разведки.
— А как же все‑таки с ответом на главный вопрос: кто тот, что работал на Гильдебрандта, и каким способом он переправлял свои донесения? Ты нам это когда‑нибудь объяснишь?
— Не теряю надежды.
— Надежды юношей питают…
— Знаю. Но ведь это же, Василий Семенович, словно иголку в стоге сена искать. Легко?
В сенях, где находился часовой, послышался шум, перебранка, и в хату вскочил запыхавшийся Юра Коломиец. Закрыв двери поплотней и оглядевшись, он торопливо подошел к Сероволу и зашептал ему что‑то на ухо.
— Тайны секретной службы… — шутливо прокомментировал происходящее Колесник.
Серовол выслушал своего помощника и отшатнулся от него. Сердито, почти гневно спросил:
— Он пьян?
— Нет, — ответил Юра. — Он психует. Говорит, если не приведешь капитана, — застрелюсь.
— Капитан, может быть, вы все‑таки объясните… — ядовито начал Высоцкий.
— Товарищи, — встревоженный Серовол обвел взглядом командиров. — Москалев заявил, что он был заслан в наш отряд как немецкий шпион.
Все точно окаменели, и на несколько секунд наступила та полная тишина, какая бывает после разрыва бомбы. Бородач первым пришел в себя, не поверил, разозлился.
— Ерунда! Мы начинаем подозревать самых лучших бойцов отряда. Домбровский… Чернецкий… Сейчас дошла очередь до Москалева. Да он радистку спас, от позора нас всех избавил… Комиссар, прошу тебя, пойди сам, разберись.