«Вот так просто», — подумала Фиона.
— Я должна договориться, чтобы кто-то провел мои завтрашние занятия. И вам не нужен отель. Вы можете остановиться в моем доме. Он же пустует, — добавила она, не давая Тауни отказаться. — И время сэкономите.
— Спасибо, Фи.
— Я принесу ключи.
Когда она исчезла в доме, Саймон предупредил:
— Если хотя бы волосок упадет с ее головы, вы мне за это ответите.
Тауни кивнул:
— Я понял.
Фиона любила летать самолетами, хотя такой шанс выпадал редко. Разумеется, в нормальных обстоятельствах. Ей нравилась суета аэропортов, нравилось наблюдать за людьми, нравилось чувство, которое появлялось, когда она покидала одно место и неслась по воздуху к другому.
Но сейчас полет просто приближал конец ее испытаний.
Она тщательно выбирала наряд, хотя и не могла понять, почему придавала своей внешности такое большое значение.
Она отвергла костюм как слишком официальный и продуманный вариант. Отвергла джинсы, удобные и привычные, поскольку сочла этот вариант слишком небрежным. В конце концов она остановилась на черных брюках, белой блузке и ярко-синем жакете.
Просто, серьезно, по-деловому.
И, уже сидя в самолете между Тауни и Мантц, Фиона поняла, что это действительно важно. Ее внешность, ее поведение зададут тон беседы.
Перри считает себя главным. Запертый в строго охраняемой тюрьме, он сделал серьезную заявку на позицию вожака.
У него есть то, что им нужно, что им необходимо, и он считает, что власть в его руках. Но она отнимет у него эту власть.
Ее наряд будет напоминать ей — и ему тоже, — что в конце дня именно она выйдет из тюрьмы, вернется к своей привычной жизни, на свободу.
А Перри вновь отправится в свою камеру.
«Никакая сделка этого не изменит. И поэтому, — напомнила себе Фиона, — власть в моих руках. Это я контролирую ситуацию».
— Я хотел бы объяснить вам процедуру, — обратился к ней Тауни. — Сначала вас обыщут, затем придется заполнить кое-какие документы.
По его взгляду Фиона поняла, что ему интересно, не дрогнет ли она.
— Обычное дело.
— Нас проведут не в помещение для посетителей, а в комнату для допросов, где нас уже будет ждать Перри. В ручных и ножных кандалах. Вы ни на секунду не останетесь с ним наедине. Он не сможет дотянуться до вас.
— Я его не боюсь. — По меньшей мере, в этом она не покривила душой. — Я не боюсь процедуры. Я только боюсь, что все может оказаться напрасным. Перри получит то, что хочет, развлечется и не скажет вам ничего полезного. Он будет сидеть в одной комнате со мной, смотреть на меня. Мне ужасно не хочется доставлять ему это удовольствие, и в то же время я испытаю удовлетворение, поскольку знаю, что уйду домой, а он — нет.