— Это я, мама!
— Бог мой, который час?
Ее возглас вернул меня к действительности. Если я расскажу ей все, она никогда не позволит мне вернуться к Рулендам, а я уже начинала тосковать по «острову».
У мамы не было домашнего халата; когда она вынуждена была подыматься среди ночи, то набрасывала старую накидку своего отца, бывшего почтальона. Пока она собиралась, ворчливый голос Артура спрашивал ее о чем-то. Было нечто невыразимо тягостное в этой ночной возне внезапно разбуженной супружеской пары.
Наконец мама открыла дверь. Я едва вошла, как она закричала:
— Что случилось, ты плакала?
— Я завтра объясню.
— Нет, подумайте только! Именно сию минуту ты мне расскажешь, в чем дело, моя милая!
Когда она произносила «моя милая», вы могли быть уверены, что дело добром не кончится. Она не называла меня так с того дня, как я прогуляла урок из дополнительных занятий. В ночной белого полотна рубашке добропорядочной женщины, в изношенной накидке, мама выглядела смехотворно. Ну прямо-таки карикатура в жанре Альдебера или Роже Сама.
— Выкладывай, я слушаю!
Было слышно, как наверху этот идиот Артур натягивает штаны и ищет тапки под кроватью.
— Быстро выкладывай, пока Артура нет!
— Хозяева устраивали прием… Один гость напился… Когда он хотел полапать меня в углу, я дала ему пощечину…
— Правильно сделала, — согласилась она. — Ну а потом?
— Потом мне стало стыдно… Что в этом непонятного? Я и ушла…
— Ушла просто так?
— Ну да, просто так! В таких случаях не раздумывают!
Мама казалась огорченной и не до конца поверившей мне. Она чего-то не схватывала в моем рассказе, чуяла подвох, но не осмеливалась уточнять из-за Артура, который уже спускался, сотрясая шаткую деревянную лестницу.
Даже принаряженный, Артур все равно выглядел невзрачно, а разбуженный среди ночи, с сонной физиономией, он был так жалок, что хотелось плакать. Рубашка, что он носил днем, служила ему также и ночной. Он никогда не расставался с сомнительной свежести майкой, опасаясь простудиться из-за застарелой болезни легких. Небритый, с набрякшими веками и видневшимися сквозь дырявые тапки большими пальцами ног он напоминал фото из журнала «Детектив»: садист месяца!
Вот уже несколько недель я не заходила к ним. У меня сжалось сердце, когда я увидела их снова, таких похожих и несчастных, с физиономиями, которые бывают у плохо питающихся людей. Я сожалела о своем поведении, о ночном бегстве… Нет, решительно, дом Артура не был спасительным пристанищем.
— Что там еще произошло?
Это было в его манере — это самое «еще». Как будто в моих привычках было поднимать их с постели в два часа ночи.