В приюте я редко задумывалась о смерти, но если и представляла свои похороны, то мне хотелось бы, чтобы мое тело сожгли. Конечно, свою роль в этом сыграли и многочисленные байки о всевозможной нежити, рассказываемые под покровом ночи нашими хулиганистыми мальчишками, но все равно я пребывала в уверенности, что покойников нужно зарывать в землю, а не оставлять вот так — неприкаянными. А тем более тех, кому выпала столь страшная участь — быть погребенными во сне, заживо.
Я пожалела, всем сердцем пожалела этих могучих демиургов, лишенных своей силы, жизни и возможности наслаждаться безыскусными радостями бытия. Я скорбела об их чудовищно несправедливой доле и сожалела, что не знаю ни одной погребальной песни. Теперь я чувствовала — ее исполнение принесло бы Неназываемым избавление от тоски противоестественного небытия, безусловно оказавшегося намного хуже самой лютой смерти.
Перед тем как уйти прочь, я оглянулась и мысленно пообещала себе (а вернее, тем, кто оставался здесь), что однажды вернусь и все-таки спою им красивую погребальную песню… Конечно, лишь тогда, когда отыщу подходящую и наберусь смелости, чтобы снова посетить ужасную Серую долину. Туман взметнулся за моей спиной, завиваясь в прощальном вихре и словно подтверждая: «Я принимаю твою клятву!»
Но, возможно, меня просто подвело излишне богатое воображение.
Расширившаяся, но все равно еле различимая в стелющемся тумане тропинка огибала кладбище по широкой дуге, то теряясь за уступами, то вновь изворотливо выныривая из-за холмов. Лица моих спутников выглядели посеревшими и усталыми. Я ощутила острый приступ вины — ведь это из-за меня им сейчас грозила опасность, из-за меня они впали в колдовской сон, высосавший из них чуть ли не все соки, а теперь они едва держались на ногах…
Словно желая усугубить мое и без того жгучее самоедство, бредущая впереди Ребекка вдруг душераздирающе всхлипнула, пошатнулась и чуть не упала, вовремя подхваченная Беониром.
— Ты давно не ела, да? — с состраданием спросил юноша, нежно обнимая ослабевшую девушку.
Ребекка вздрогнула и уже открыла рот для резкой отповеди, но передумала и отвернулась, ограничившись коротким кивком.
— Если бы я был человеком… — Слова явно давались ему с трудом. — Я бы… Я мог бы тебе помочь.
— Ребекка?
Видя, что воительница не собирается отвечать, я резко повернулась к ниуэ:
— О чем таком вы говорите? Беонир? — В моем голосе прорезались умоляющие нотки.
— Некоторые продукты ненадолго отбивают у лайил жажду крови, например томатный сок и капустные кочерыжки. Но долго на них не продержишься. — Юноша удрученно вздохнул. — К сожалению, я не могу дать ей свою кровь — мы антагонисты, а потому она сослужит ей плохую службу.