А она его — сычом.
— Ах ты кикимора болотная… — начнёт Власий.
А бабка своё поперёк:
— Молчи, жадень! Ты лягушечью икру и ту втридорога продашь…
— Будут тебя черти на том свете в смоляном котле варить! — грозит Власий.
Но Сыроеда только рукой своей сухонькой махнула:
— Смотри, как бы тебя самого не припекло, да не на том свете, а на этом! — сказала, а потом дунула, плюнула и ногой притопнула.
Тут уж всякий испугался бы. Трудно ли ведунье порчу наслать? Замолчал Власий и поскорей убрался домой.
Так Алёна с Олей и не выпили квасу.
27. В тереме у боярина Ратибора
Рассказ тринадцатый
Боярин Ратибор проснулся поздно. С трудом разлепил глаза. Голова была тяжёлая. Видно, много выпил вчера вина и хмельного мёду. Пировали до ночи у князя в его дворце на Рюриковском городище. «Нет, что ни говори, а вина заморские у князя хороши», — вспомнил Ратибор.
На вчерашнем пиру в княжеском дворце собрались лучшие люди города. Это не значит, что там были самые хорошие — умные или смелые новгородские жители. Лучшими людьми именовали себя знатные бояре, богатые купцы в противоположность простому народу — кузнецам, горшечникам, сапожникам, плотникам и прочим ремесленникам, которых «лучшие люди» называли чёрными людьми, чернью. Были вчера в гостях у князя и епископ и тысяцкий — начальник новгородского войска. Не только ели, пили и веселились — за пиршественным столом решали важные дела. Судили и рядили, как жить и что делать Господину Великому Новгороду. Захмелев от крепких вин и медов, кричали именитые мужи князю: «Веди нас в поход!» И опять пили за удачу и победу. Одни клялись биться с суздальцами в княжеской дружине, другие — дать средства на покупку коней и оружия для ополченцев. А он, Ратибор, обещал не только сам идти в поход, но и повести с собой целый полк.
Теперь же с утра, протрезвев, думал боярин о том, что предстоит ему нелёгкое дело. Поднялся с постели, кликнул холопа. Тот внёс серебряный рукомойник. Мальчишка из боярской челяди подал обливной таз, расшитое полотенце. Другой холоп, вошедший следом, держал наготове боярское платье.
Когда боярин спустился по лестнице в трапезную, боярыня с детьми была уже там. Здороваясь, дети подошли к отцовской руке: сначала старший, Борис, за ним — двое младших. Спустилась из своей светёлки и дочь боярина Кукша.
Боярыня жаловалась мужу: нерадивая челядинка разбила блюдо, привезённое из Италийской земли. Все косы повыдрала она дрянной холопке, да, что толку — блюдо по осколкам не соберёшь. А эта негодница и сама, если её продать на торгу, не стоит столько, сколько разбитое блюдо.