Тревожно оглянувшись по сторонам, Толстый тихо спросил:
— Мужики, ему в еду ничего не подмешали, а?
На что Марио только шепнул:
— Если подмешали, я бы тоже не отказался попробовать.
Воодушевление Михи имело следствием то, что, закрывая вечер, Эрдмуте Лёффелинг в своей коротенькой заключительной речи даже задалась вопросом: «Может ли революционер быть страстным?», чтобы тут же дать на него твердый ответ: «Да, революционер может быть страстным!»
И не удержи Марио Миху силой, тот непременно бы вскочил и с сияющим взором выкрикнул бы на весь зал: «Да! Да! Так давайте же и мы жить более страстно!»
После собрания Миха подошел к Мирьям и сказал ей так, чтобы никто не услышал:
— А я видел, как ты во время своей речи пальчики скрестила.
— Да? — только и спросила Мирьям. — Значит, это наш с тобой секрет.
И, оставив Миху стоять столбом, упорхнула к выходу.
Тут Михе почудилось, что он слышит знакомый сытый рокот «АВО». Он кинулся на улицу, но успел увидеть лишь спину Мирьям на заднем сиденье умчавшегося мотоцикла. Однако в тот вечер уже ничто не могло поломать ему кайф, даже очередная проверка документов, которую учинил ему участковый.
«Она обещала мне поцелуй, она обещала мне поцелуй!» — ликующе повторял он про себя всю дорогу. И только возле дома, зная, что мать наверняка смотрит на него из кухонного окна, постарался взять себя в руки.
Мать Михи звали Дорис, и она любила повторять: «Только на мне вся лавочка и держится!» В сущности, так оно и было. А под «всей лавочкой», кроме Михи, подразумевались еще его брат Бернд и сестра Сабина, оба старше Михи.
Сейчас Бернд служил в армии, хотя ему едва не удалось отвертеться. Штука в том, что его угораздило родиться 29 февраля. А в армии, судя по всему, считалось, что в феврале всегда и при всех обстоятельствах дней только двадцать восемь, и точка. Короче, повестку на освидетельствование Бернд не получал ни разу. И когда в газете вдруг появилось объявление: родившиеся в такие-то годы обязаны пройти медицинское освидетельствование для призыва на военную службу, Бернд поначалу решил это дело просто проигнорировать:
— Никто не вправе требовать, чтобы я каждый день читал газету! — кипятился он. — Ни одна собака меня не хватится, это дело в жизни не всплывет.
Мама Михи, госпожа Куппиш, уже тогда отличавшаяся некоторой боязливостью, только и заметила:
— Такие дела всегда всплывают.
Словом, Бернд все-таки отправился в военкомат. И выложил газету на стол призывной комиссии со словами:
— Добрый день! Вот, пришел по вашему объявлению.