Был он в этот вечер какой-то особенно веселый — давно таким не видела: общительный и ни с того ни с сего все целовал меня в голову.
Помню Лилины обеды с традиционными пирожками. Как-то раз много было народу за столом под синим абажуром. Лиля спрашивала, "кому пирожок", и бросала круглый через стол.
Мне уже не мешала игра в карты в Володиной комнате. Если не в карты — то все равно во что, но только обязательно "на интерес". В бирюльки и то играл азартно, весь уходя в игру.
Вспоминается вечер — я за спиной Маяковского на его диване. Он играет с кем-то в карты. Я уж вздремнуть успела, а игра все идет.
Квартира в Гендриковом переулке отражала бытовую скромность и непритязательность ее обитателей. Вещи самые необходимые и простые. Меня всегда тошнило от с музейной роскошью обставленных квартир некоторых наших писателей в те дни. Это были квартиры-копилки. А простота квартиры Бриков подчеркивала большое советское благородство и Маяковского, и самых близких ему людей — Лили и Оси[31].
Вот комната Маяковского — письменный стол и бюро без всяких штучек, тахта, небольшой шкаф, стулья. В Лилиной комнате такой домашний "бабушкин" коврик на стене — не то утка на нем вышита шерстями, не то какой-то зверек. Комната Осипа Максимовича — сплошь книги, книги, книги и немножко места для тахты и столика. (А у Маяковского книги были в проезде Серова.)
Чужих — чуждых — в этот дом не пускали. Это был настоящий советский дом и прекрасное, крепкое содружество живущих в нем.
На входных дверях медная дощечка — такая знакомая, привычная:
БРИК
МАЯКОВСКИЙ
--
За завтраком Маяковский всегда с газетой. Пьет однажды чай и из-за газеты говорит работнице: "Отнесите мои ботинки в починку". — "Куда еще их нести?" — раздраженно спрашивает та. — "В кондитерскую". — "Сразу успокоилась", — рассказывает? В. В., смеется.
Рассказывает: какой-то пишущий, получив нелестный отзыв о своих стихах, говорит Маяковскому: "Ведь я их под вас делаю". — "Лучше делайте под себя".
--
По дороге в Америку, через океан, — с кем-то из спутников игра: перестановка слогов в словах — кто удачнее. Играли азартно, даже когда штормило. Между приступами морской болезни. Стоя где-то возле капитанского мостика, придумал — "монский капитастик". Самому понравилось — запомнил, рассказал.
--
С удовольствием вспоминает, как его в ЦКК ВКП(б) вызвали за какую-то провинность и как там удивились, узнав, что он не член партии. Чуть-чуть не получил партвзыскание.
--
Не только в стихах гордился Советским Союзом, родиной. Даже в мелочах.
Помню, какую умилительную гордость проявлял, вышагивая по Парку культуры и отдыха. Встретились как-то с ним — я и Иосиф — днем в парке. Было много цветов, было чисто, были какие-то цветочные часы, павильоны-ресторанчики, аттракционы всякие. "Вот ведь и у нас могут культурно, по-европейски, вот и цветы, и окурков нигде нет. А то ли еще будет". Кажется, пустяк, а Маяковского аж распирает от гордости и ходит по парку как хозяин.