Вскоре кожа на моих руках и ногах была содрана до крови, сердце колотилось так, что сотрясалось все тело. Наконец я увидел крыльцо, ведущее к какой-то двери. Под ним стояли дубовые скамейки, я забрался под одну из них и замер. Я не думал ни о чем, но и не спал. Я даже не думал об опасности, которой мне едва удалось избежать, и о разбойном поведении служителей. Я просто лежал, наслаждаясь возможностью отдохнуть от погони, и прошло много времени, прежде чем я увидел, что серое небо над крышами домов стало озаряться золотисто-розовым светом.
Было еще очень рано, хотя уже довольно светло, когда я вздрогнул от звука открывающегося засова. Я отодвинулся и встал на ноги, опираясь на ступеньки крыльца. Дверь отворилась, и на пороге показалась миловидная девушка в рабочем чепце с метлой в руках. При виде меня она тихонько вскрикнула, но я поспешил сказать:
— Не бойтесь, я не причиню вам зла.
Она стояла, недоверчиво глядя на меня, готовая в любой момент запереть дверь на засов. Затем я увидел, что взгляд ее остановился на моей больной ноге, которая беспомощно болталась на четыре дюйма над землей.
— Я калека, — пояснил я. — Кто-то украл мой костыль, и я не могу продолжать свой путь без него.
— Но у меня нет костыля, — растерянно ответила она, убедившись, что я не сделаю ей ничего плохого.
— Метла могла бы заменить его, — сказал я, покосившись на ее метлу.
— Но она совсем новая, еще и двух недель не прошло, как ее купили, запротестовала девушка.
— А старая?
— Ее можете взять.
Она пошла в дом, закрыв дверь на задвижку. Я думал, что она не вернется, но через некоторое время она показалась на крыльце со старой метлой в одной руке и куском пирога в другой.
— Мой хозяин очень благоволит к нищим и калекам, — сказала она довольно почтительно. — Он хочет, чтобы вы приняли вот это.
Она положила пирог на мою ладонь и резко отпрянула, учуяв неприятный запах.
— Сейчас достаточно тепло, чтобы помыться, — резко бросила она, и на вытянутой руке подала мне метлу.
Я поставил ее под мышку, поблагодарил девушку и заковылял прочь.
Если ничего другого не получится, я пойду в Лондон, пусть без башмака, просто опираясь на метлу! Задолго до того, как я нашел пожитки и добрался до своего дома в Лондоне, какая-то леди, идущая, как я полагаю, к утренней службе, бросила мне серебряную монету. Я поднял ее. Потом джентльмен, выехавший на раннюю прогулку верхом, швырнул мне два медяка. И эта благотворительность была вызвана отнюдь не тем, что нищие и калеки были редкостью, напротив, город просто кишел ими. Но многие из них были притворщиками, в то время как моя беда была совершенно очевидной. Я не побрезговал подобрать медяки из канавы, куда они упали, потому что мне не на что было поесть, и никакая гордость не могла накормить меня в этом положении.