Он быстро взглянул на нее и озабоченно нахмурился.
— Ты не простудилась? Голос у тебя хриплый.
— Это из-за тебя. Твой вид взволновал меня.
Лицо Джерри мгновенно разгладилось, и во взгляде отразилась нежность. Вытерев полотенцем руки, он подошел к ней вплотную и бережно взял в ладони ее лицо.
— Мне нравится, как ты это сказала.
— Я больше не стесняюсь говорить то, что чувствую. Наверное, это ты так изменил меня.
— Едва ли. Ты все та же женщина, которая перепрыгнула через ограду, чтобы спасти сокола. Просто добавилось немножко раскованности, только и всего.
Его губы были очень близкими и куда более соблазнительными, чем завтрак. Хани не могла сдержаться, чтобы не подставить ему свои полураскрытые губы для поцелуя. Услышав ее призыв, Джерри наклонился и прижался к ее рту. Поцелуй длился до тех пор, пока запах подгоревшего мяса не заставил Хани оторваться.
— Мясо дымится!
— Нет, Медок, это мои нервы. — И Джерри снова поцеловал ее. Когда же он все-таки выпустил ее из объятий и вернулся к плите, из-под крышки валил дым, подгоревшие бифштексы шипели.
— Почему ты сегодня без костыля?
— Моей ноге стало гораздо лучше. Мясо готово. Давай завтракать.
— А ты вообще когда-нибудь питаешься чем-то другим, например кашей или овощами?
— Иногда, но сейчас буду есть мясо. Прошедшая ночь отняла у меня много сил, поэтому надо как следует подкрепиться. — Он широко улыбнулся и подмигнул ей.
Хани, разумеется, покраснела.
— После завтрака я попробую починить твой джип, — сказал Джерри, когда они сели за стол.
— Спасибо, мистер Вест. Вы становитесь необычайно хорошим, — пошутила Хани.
Однако в ответ он не улыбнулся, а серьезно посмотрел на нее.
— Надеюсь, ты говоришь это от чистого сердца.
— Конечно, — прошептала она.
Они съели подгоревшее мясо и выпили кофе. Потом Хани загрузила тарелки и чашки в посудомоечную машину и убрала на кухне, после чего они вместе сходили покормить лошадей. Джерри, как и обещал, принялся чинить ее машину, а Хани крутилась рядом, время от времени подавая ему инструменты и просто любуясь его стройным телом и умелыми руками. Когда с починкой было наконец покончено, Джерри, вытерев о тряпку руки и не говоря ни слова, подошел, подхватил Хани на руки и понес в дом. Оба чувствовали, как содрогаются от желания их тела.
Они снова любили друг друга на широкой кровати Джерри при ярком солнечном свете. Было уже далеко за полдень, когда Хани сказала, что ей пора возвращаться домой, чтобы покормить птиц. Выпив еще по чашке кофе с бутербродами, они вместе вышли на крыльцо.
— А теперь, Медок, поцелуй меня на прощание, — попросил Джерри.