Буйство бело-желтых, сине-голубых красок и оттенков, дополненное травяной зеленью и черно-серыми штрихами, увлекало в мир беззаботности, света и любви.
Изображенная на картине дама, первая жена Клода Моне, долгие годы представлялась Роберту олицетворением женской красоты, достоинства и изящества. Все в ней казалось ему таинственным и бесконечно прекрасным — и выразительный взгляд, и поворот головы, и пена белой юбки, развеваемой ветром.
В который раз он всматривался сейчас в ее загадочные темные глаза, в который раз невольно сравнивал со всеми знакомыми ему женщинами. И в который раз понимал, что ни одна из них не походит на нее даже отдаленно.
Мечта повстречать на своем пути подобное создание не покидала его с тех далеких юношеских лет. Пусть ее волосы будут не черными, часто размышлял он, а русыми, пепельными или рыжими. И глаза не темными, а светлыми — неважно. Главное, что мне хочется увидеть в своей женщине, так это тот же волшебный взгляд, ту же осанку, то же достоинство.
Он верил, что в один прекрасный день желанная встреча все же состоится. И был готов ждать ее хоть всю жизнь, поэтому, наверное, и не торопился жениться — не желал связывать себя брачными узами с кем попало…
На улице становилось все оживленнее. По окончании рабочего дня в этот чудесный весенний вечер никто не мог усидеть дома.
Роберт медленно отвел взгляд от репродукции, в глубокой задумчивости прошел к окну, посмотрел на потоки автомобилей на дороге, на снующих туда-сюда пешеходов. И машины, и люди выглядели сегодня как-то по-особенному. Казалось, что и те, и другие напились допьяна весеннего воздуха, вот и ведут себя настолько взволнованно, шумно и суетно.
Роберта взяла непонятная зависть. Он тоже захотел захмелеть, забыться в апрельской суматохе огромного вечернего города, почувствовать себя звеном ее длинной запутанной цепи, ее соучастником.
Он вернулся к столу, сбросил на дискету несколько файлов, намереваясь немного поработать дома, выключил компьютер, взял со спинки стула пиджак и вышел из кабинета.
Спустя несколько минут «остин» цвета мокрого асфальта уже мчал его по дорогам Лондона. Окно было наполовину открыто, и в салоне гулял свежий прохладный ветер.
Вскоре, очарованный весной и предчувствием чего-то прекрасного, он уже не вспоминал ни об Элеоноре, ни о загадочной Камилле.
В последний раз в гости к тете Вилме Александра приезжала еще будучи ученицей балетной студии, много лет назад вместе с братом и родителями. Жила тетя Вилма в Хайгейте, в старинном доме, утопающем в зелени.
Александра обожала этот лондонский район, его изобилие деревьев, антикварные лавочки, магазины с гравюрами, атмосферу красивой столичной жизни. Но сегодня, глядя на знакомые улицы из окна такси, не испытывала и десятой доли былой радости. На сердце у нее было тягостно, мозг распирало от тревожных мыслей.