Марина опомнилась первой. Она отпихнула от себя брата мужа так сильно, что он чуть не упал, запутавшись в своих шлепанцах. Ворвавшись в собственную спальню, Марина вдохнула запах перегара, заполнивший все пространство, и поняла, что ее жизнь кончена. Кончена. Она преступница. Она довела своего мужа до регулярного пьянства. Она влюбилась в его брата. Она целовалась с ним на семейной кухне Епифановых. Ей нет прощения. Ее нужно убить. Уничтожением собственной персоны Марина решила заняться завтра с утра, что называется, на свежую голову, потому что в том состоянии, в каком она находилась, можно не убить себя, а только покалечиться. Кому это надо, возиться с инвалидом? В общем, нужна не только свежая голова, но еще и твердые руки.
Утром Марина поняла, что самоубийство придется отложить на неопределенное время, поскольку на работе она непременно должна закончить отчет. Опыты и исследование проводила она, а потому никто другой не сможет их должным образом проанализировать.
Весь рабочий день Марина занималась отчетом, а дома после работы ее ждал Алексей. Он был один. Старшие Епифановы уехали на дачу с контрольным визитом, а Павел последнее время приходил домой очень поздно. Замедленными движениями разматывая на шее шарф, Марина с ужасом глядела в глаза младшего брата мужа, который внимательно наблюдал за ней, привалившись к стене коридора и нервно покусывая губы. Повесив пальто в шкаф, она вынуждена была пройти мимо Алексея. Он тут же схватил ее за руку.
— Не надо, Леша… — сдавленно прошептала она.
— Почему же не надо… — с такой же мукой в голосе отозвался он. — Ты ведь тоже… Я же это понял вчера…
Марина попыталась вырваться. Алексей с силой притянул ее за руку к себе.
— Я ведь тоже тебе нравлюсь, Маринка… — сказал он и коснулся ее щеки.
— Нельзя нам, Леша… Нехорошо…
— Нехорошо жить с мужем без любви…
— Ты специально…
— Да, я специально.
— Отпусти меня…
— Нет. Я люблю тебя.
— Ле-е-еша-а-а…
Протяжно произнесенное имя брата мужа было последним из сказанного Мариной. Она еще пыталась сопротивляться, но он уже целовал ее лицо. И она поняла, что не будет больше ему противиться. Пусть все будет как будет. Решившись, Марина сама прижалась губами к губам Алексея.
— Люблю тебя, люблю, — твердил он между поцелуями. — Скажи же, что и ты…
— Нет…
— Да! Скажи, что любишь!
— Я… я не знаю…
— Знаешь…
— Нет…
— Знаешь! Ведь любишь, любишь! Любишь?!
— Да…
— Что «да»? Мне мало этого «да»! Скажи, что любишь!
— Люблю…
Поцелуй после ее «люблю» был мучительно долог для обоих. Они оба понимали: как только разомкнут губы, произойдет то, что навсегда изменит жизни их и Павла. Марина опять первой оторвалась от Алексея. Он подхватил ее на руки и понес на диван в большую проходную комнату, где обычно спал сам. Она была рада тому, что ему не пришло в голову расположиться в их с Павлом спальне. Лучше уж проходная комната, в которой не спрячешься, если кто вдруг войдет в квартиру, чем…