Наши дни
МАРИНА, НОННА И ИРИНА
Три женщины в черных одеждах сидели за кухонным столом. Посередине стола стояли ополовиненная бутылка водки и три тарелки: одна с кружочками соленых огурцов, другая — с тонко нарезанной колбасой твердого копчения, третья — с черным хлебом.
— Теперь, я думаю, ты не станешь больше отмахиваться от моих слов, — сказала Нонна и положила в рот прозрачный ломтик копченой нарезки.
Марина слегка тряхнула головой и ответила:
— Если бы мне кто-нибудь посторонний рассказал такое о своей семье, я решила бы, что это одна из страшилок, которыми люди любят пугать друг друга, коротая время в поездах дальнего следования или в больницах.
— Очень качественная страшилка… — проронила Ирина, крутя в пальцах стеклянную стопочку с тремя золотыми ободками.
— Нет, ну ты скажи, Маринка, какого черта Лешка полез разнимать этих уродов? — Нонна вскочила из-за стола и принялась ходить взад-вперед по кухне.
— Они же соседи… — бесстрастно произнесла Марина.
— Ты еще их пожалей, мол, несчастные больные люди… Вот уже год прошел, а я никак не могу успокоиться! Такая несправедливость! — Нонна опять подсела к столу, схватила бутылку, разлила водку по стопкам и сказала: — А вот мы сейчас, девки, выпьем, чтобы им… этим больным людям… алкашам проклятым… чтобы им ни дна ни покрышки… чтобы им жизнь хуже смерти показалась… — Нонна глянула на двух безучастно сидящих женщин, стукнула кулаком по столу и прикрикнула на них: — А ну взяли водку в руки! — Потом подождала, пока сестра с Ириной подняли свои стопки, чокнулась с каждой и закончила: — Чтоб их жизнь стала адом!
Маринины пальцы дрогнули, стопка накренилась, и водка прозрачной струйкой полилась на стол. Нонна взяла из рук сестры стеклянную емкость и, шмякнув ею о стол, раздраженно сказала:
— Ну вот! Я же говорю! Она еще жалеть их будет! Они ее мужа убили! Лешку! Божьего человека! Таких поискать… А она не может им ада пожелать! Курица! Мокрая курица! И всегда такой была!
— Они же не специально его убили, — сказала Ирина. — Если бы специально пришли и убили…
— А нечего нажираться до свинячьего состояния и за ножи хвататься! А Лешка дурак! Ну дура-а-ак!!! Полезть разнимать этих нелюдей! Этих скотов!!! Пусть бы перерезали друг друга, всем бы только легче стало! — Нонна принялась загибать пальцы. — Томке — лучше, потому что этот Вовка, муженек, ее уже всю исколошматил, места живого нет… А Максим, сыночек чертов, из тюряг не вылезает! Дочке Томкиной, Людке — тоже лучше, потому что милый братик уже всех ее мужиков под орех разделал и голыми в Африку пустил. Да и самим этим ублюдкам, Вовке с Максом, лучше было бы, если бы перестали наконец землю коптить и уютно устроились в могилках! Всем было бы лучше, так нет! Лешка не дал этой сволоте порешить друг друга!