— Ты, Ирка, не отклоняйся от темы, — прервала ее воспоминания Нонна. — О чем еще говорили твои родители?
— Когда отец упрекнул в зависти своего дядю Федю, — опять начала Ирина, — мама ответила ему примерно так: «Дядя Федя не завидовал. Он почему-то жалел семью своего брата Матвея и сестры Евдокии. А мне он сказал, что я зря суюсь туда, где никогда не буду счастлива».
— А что ей ответил на это Аркадий Матвеевич? — спросила Марина.
— Конечно, он ей задал вопрос, который наверняка вертится и у тебя на языке: «С чего дядя Федя взял, что она не будет счастлива?» А мама ответила, что, по словам дяди Федора, ничего хорошего не написано на роду Матвея и Евдокии. Дальше дядя Федя объясняться с ней не пожелал, только еще раз посоветовал десять раз подумать, прежде чем выходить замуж за сына Матвея Епифанова. Отец конечно же разорался, что все это ерунда, что ему про все это противно слушать. Кричал, что, когда есть любовь, надо плевать на всякие домыслы злых завистников. Мама сказала, что по любви и вышла замуж, но что теперь он и сам не может не видеть: дядя Федя был прав.
— Она что-нибудь конкретное имела в виду? — уточнила Марина.
— Я не знаю, но этот разговор между ними происходил после похорон Павла… Мама тогда еще обронила что-то, вроде: «Слишком много смертей». Я подумала, что она имеет в виду еще и вашего с Пашей Ванечку. Они ушли как-то друг за другом…
— Знаешь, Ира, теперь смертей действительно много, а тогда… Ванечка с самого начала был слабеньким, а Паша… — Марина резко выпрямилась на стуле. — В его смерти только я одна виновата, а уж никак не ваш дед Матвей.
— Отец тоже так считал… Ты уж прости, Мариш… — Ирина приложила руку к груди, — но мы ведь не считаться обидами собрались, правда?
— Правда, — кивнула Марина.
— Так вот: папа говорил, что это вы, Марина с Нонной, принесли несчастье нашей семье. Дескать, Павел из-за Марины запил и погиб, а Борис к Нонне переметнулся, и тут же Аленушка пострадала…
— Честно говоря, я тоже всегда думала, как ваш отец, — согласилась Марина. — До сих пор ест это меня изнутри… будто плесень…
— А вот я с этим категорически не согласна! — стукнула по столу кулаком Нонна. — Это ведь… с какой стороны посмотреть… Если с нашей, то все беды нам с Маринкой от вас — Епифановых! С чем мы с сестрой остались? Она — два раза вдовая, а я… — Нонна махнула рукой, — даже и говорить не хочу!
— Так мы и не о вашей с Мариной вине, — звенящим голосом отозвалась Ирина. — Еще раз говорю, не горем мы тут мериться собрались… Всякому свое больнее… Когда Ниночка… В общем, у меня в голове все время билась фраза, которую после похорон Павла мама сказала отцу: «Слишком много смертей…» А тут вдруг еще одна — Лешина… Действительно слишком много смертей. Я и вспомнила слова двоюродного брата отца, Федора, о том, что ничего хорошего не написано на роду нашего деда Матвея и его сестры Евдокии… Вспомнила, и мне показалось, что так оно и есть. Не только смертей много, а и всяческих несчастий… Молчала об этом, потому что сомневалась во всем, пока мы как-то с Нонной не разговорились. Она и убедила меня, что во всем происходящем с Епифановыми есть что-то роковое.