- Так она говорит.
- А у Элизабет, я вижу, свои соображения. Это была наша детская уловка - называть Лиззи Элизабет, когда требовалось ее задобрить. Но на сей раз растопить ее сердце не удалось. Встревоженная, с укором глядя на меня, она потребовала отчета.
- Чем вы занимались вчера в детской?
- Господи милостивый! Неужели мы за собой не убрали? - простонал я.
- Небось столы вертели, - продолжала Лиззи. - Разве это христианам пристало? Да от такой гнусности все дьяволы из ада повылазят. Я знаю, как священник смотрит на такие дела! Что же он подумает обо мне, когда узнает, что я осталась жить в этом доме, где люди занимаются колдовством да якшаются с привидениями.
- Клянусь честью, Лиззи, что никаких дьяволов здесь и близко не было, - заверил я ее.
- Все равно, что-то вы видели, иначе с чего бы это у мисс Памелы глаза, как плошки, да еще и провалились совсем? Нет, мистер Родерик, я сразу учуяла что-то недоброе, так оно и оказалось. Я этого не потерплю. Вот вам мой ультиматум, - выпалила она.
- И что же вы хотите сказать, Лиззи?
- Хочу сказать, что я… что я… - Она повернулась ко мне спиной и без всякой нужды дернула занавеску. - Мистер Родди, - проговорила она глухо, - вам должно быть стыдно.
- Не исключено, что я и впрямь стыжусь.
Она повернула ко мне нахмуренное лицо, расстроенное и встревоженное.
- Позвали бы вы отца Энсона.
- Об этом и речи быть не может, Лиззи.
- А он согласен.
- Зато я - нет. Послушайте, Лиззи, - начал увещевать ее я, - вы зря беспокоитесь. Мы задумали большие перемены. Не будь вы такой неисправимой старой сплетницей, я бы вам кое-что рассказал. Но вы и так скоро все узнаете.
Она ушла, с сомнением покачав головой.
Утро начало хмуриться. Никто еще не вставал. Я подошел к Чарли, наводившему последний лоск на изгородь у края обрыва. Он стал объяснять мне, что хочет посадить вдоль нее красивый кустарник, лучше терновник. Я не люблю терновник и сказал, что предпочитаю дрок, но тут же вспомнил, что никакой изгороди больше не требуется.
- Бросьте это дело, - сказал я Чарли, - пойдите лучше помогите Лиззи.
Чарли был удивлен и озадачен, но послушался.
На севере, над вересковым полем, в небе вспыхивали отблески света - это плыли в воздушном море сияющие острова Тир-на-ног - острова Блаженства. В здешних местах только в середине лета да в зимнюю тьму можно наблюдать одну и ту же картину, а так и два дня подряд пейзаж не бывает одинаков бесконечно меняются и небо, и море, и суша, все зависит от погоды, от времени года, от часа, ветра и приливов. Эта беспрерывно, с утра до ночи, меняющаяся красота природы волнует и трогает. Я подумал, что скорее соглашусь жить в заброшенной среди вересковых пустошей хижине пастуха, чем видеть вокруг себя городские стены.