Макс решительно вмешался:
- Ну о чем беспокоиться? С Памелой все обошлось.
Но Ингрем продолжал:
- Я и не представлял, как много это значит для вас обоих. Ведь с этими ужасами связана столь неприятным образом ваша приятельница, мисс Мередит, от них зависит судьба вашего прелестного дома! И как близка была опасность, что злой дух завладеет душой мисс Фицджералд! А я отнесся к этому совершенно бессердечно, будто к некой абстрактной проблеме, не могу выразить, как я каюсь…
Только я собрался ему ответить, как начал поносить себя Макс.
- Нет, Ингрем, во всем виноват я. Я обманывал вас, водил вас за нос. Родерик и Памела совсем растерялись здесь, среди привидений, и я понимал, что вы со своим свежим, бодрым взглядом явитесь для них спасительным лекарством. Знай вы, что у них серьезные неприятности, вы не смогли бы так живительно на них подействовать. Правда, Родерик?
- Конечно. - Я только сейчас оценил, как воодушевляла нас эксцентричность Ингрема, и подумал, что если бы он стал сочувствовать и соболезновать, я вышел бы из себя. Я попытался убедить его в этом.
- А главное, вы достигли того, в чем мы больше всего нуждались, - помогли принять решение, - заключил я.
Ингрем, опершись на каминную полку, смотрел в огонь. Он вздохнул:
- Как бы я хотел, чтобы вы могли решить по-другому! - Он пожелал нам спокойной ночи и вышел, крайне расстроенный.
- Мне даже жаль его, - сказал я Максу.
- Напрасно, - ответил тот. - Он очаровательный человек, но до сих пор резвился на мелководье и все давалось ему шутя. А тут пришлось погрузиться в глубину. Думаю, что такая душевная встряска ему только полезна. Вообще он мне очень симпатичен.
- И мне.
- А Памеле?
- Трудно сказать.
Мы посидели еще, пока Макс не докурил трубку и разошлись по своим комнатам
* * *
Я спал как убитый. Когда же нехотя проснулся, то увидел, что в окно заглядывает солнце, а надо мной, как грозное изваяние, возвышается Лиззи, устремив на меня укоризненный взор.
- Мисс Памеле нехорошо, - изрекла она.
Мои мыслительные способности постепенно восстанавливались. Я вспомнил, что сегодня - суббота, - день отъезда Стеллы в Бристоль, день, когда мы должны будем покинуть «Утес».
- Что с ней, Лиззи?
- Говорю вам, ей нехорошо.
- Но в чем дело? - резко спросил я. Меня охватил страх.
- Велела сказать, что у нее просто голова болит и ей придется полежать, а вы чтобы сказали джентльменам, что ей очень неловко, но ко вчерашнему вечеру это отношения не имеет.
Да! Сомневаться не приходилось - это слова Памелы, и никого другого. Я засмеялся от радости. Лиззи многозначительно добавила: