- У нее была своя система воспитания.
- Вот, вот - своя система! Своя система для других. У нее был свой метод вырабатывать в людях характер, свой взгляд на то, как спасать их души! Хорошенькая система - заставлять ребенка дрожать от страха, а молоденькую горячую девушку подвергать ежедневному соблазну, и все для того, чтобы самой наблюдать за всем этим, направлять, изображать ангела-хранителя. Обречь мужа на падение, лишь бы потом продемонстрировать, на какое «бесконечное великодушие» она способна.
Я слушал ее, не веря своим ушам, но больше всего меня поражало, что и я в глубине души чувствовал по отношению к Мери то же самое. Как же Памела до этого додумалась?
- Ох уж эти мне злые языки! - сказал я.
Между тем Памела устала и откинулась на подушки.
Она улыбалась отцу Энсону, укоризненно смотревшему на нее.
- Я начинаю бояться, - встревоженно заговорил он, - что вы не вполне оправились от транса. О дитя мое! Это такие опасные порочные опыты! Ну а я, - он улыбнулся, - я не могу здесь больше оставаться, не пристало мне слушать столь гневные речи. Не придется, значит, попробовать все эти восхитительные лакомства!
- Хорошо! Я больше ничего не скажу, но уверена, что на самом деле вы со мной согласны.
Отец Энсон ответил ей, обдумывая каждое слово:
- Я согласен с вами только в одном: я считаю, что Мери, подобно некоторым добродетельным и благородным натурам, иногда слишком много требовала от других.
- Это меня вполне устраивает, - ответила Памела.
Покончив с едой, священник встал.
- Боюсь, что я вынужден вести себя невежливо, как нищий, - поел и убегаю.
Он выглядел очень усталым, и я с удовольствием отвез бы его домой на машине, о чем и сказал ему, но было слишком поздно, и я не хотел оставлять Памелу одну.
- Да, этого ни в коем случае нельзя делать, - согласился отец Энсон.
Остановившись у постели сестры, он взял ее за руку и умоляющим голосом еще раз попросил не участвовать больше в подобных сеансах.
- Помните, у вас слишком горячая натура и легко воспламеняющееся воображение, поэтому для вас подобные опыты очень опасны, - сказал он.
Памела успокоила его:
- Надеюсь, что конец нашим испытаниям близок, - и сердечно поблагодарила за приход к нам и за заботу.
Лиззи сидела в холле, уже готовая идти. Я смотрел, как они пошли вдвоем в ливень и тьму, огромный зонт отца Энсона укрывал обоих. Потом я взбежал наверх.
Дверь Памелы была заперта. Я постучался.
- Эй! Сестра! Что все это значит?
- Узнаешь за ужином! - откликнулась она. - Я встаю. Будь добр, приготовь мне ванну и, когда я позвоню, поставь омлет.