Я тоже клевал носом, но продолжал сидеть за столом, хотелось произвести кое-какие расчеты. Меня мучило подозрение, что мы безумно расточительны. Несмотря на все дотошные вычисления, я не в силах был поверить, что мы можем себе позволить жить так, как живем, поэтому я достал наши бухгалтерские книги и, сидя за кухонным столом, принялся снова проверять расходы.
Стояла абсолютная тишина, после грохота, царившего в Блумсбери, она чуть ли не оглушала. Даже моря не было слышно. Словно обеспокоенный этим безмолвием, Виски привстал в своей корзине, потянулся, неуверенно направился к моему стулу, потом вспрыгнул мне на колени и, мурлыкая, улегся, тяжелый и теплый. Виски был славный кот; примесь персидской крови, разбавившей кровь его рыжих предков, наделила его гибким телом и длинной мягкой шерстью. Ему нравился его новый дом.
Мне тоже, Виски; но вдруг мы обанкротимся?
Памела знала толк в ремонте и осуществляла его экономно. Расходы лежали на мне, а Памела оплачивала все перевозки, поскольку предполагалось, что если в свое время один из нас захочет выкупить свою долю у другого, то скорее это буду я. Что касается ведения хозяйства, то тут платил я, Памела вносила не деньги, а свой труд. Расходы на жизнь были примерно такие же, как в Лондоне, и Лиззи клялась, что они еще сократятся, едва она разживется несколькими курами. Мы экономили на гараже и, по крайней мере в это лето, не собирались путешествовать. Что же до приемов, то гостям предстояло довольствоваться коктейлями. Да, решил я, как ни трудно в это поверить, мы можем позволить себе такой дом, причин беспокоиться нет, мы можем продолжать в том же духе, жить так, как привыкли; можем даже застелить ковром лестницу! Правда, до тех пор пока моя книга не начнет приносить доход, гостиной придется оставаться в ее теперешнем, слегка обшарпанном виде, мы не сумеем восстановить оранжерею и заняться садом, да и столовой предстоит пребывать запертой.
Однако так будет недолго. В этом я не сомневался. Я чувствовал, как меня уже охватывает плодотворное возбуждение, которое при наличии благословенной тишины нисходит на писателя откуда-то с небес. Грохот лондонского уличного движения зверски убивает нарождающиеся мысли и днем и ночью! Зато здесь идеи будут возникать сами и пробьют себе путь к свету фантазии дадут ростки и не встретят ни препятствий ни помех. Здесь царят свобода и покой.
Кот заснул. Слышно было только, как тикают часы да дотлевают угли в камине. Я не стал будить Виски, перенес его в корзинку и обошел весь свой дом, запирая двери. Грабителю не составило бы труда проникнуть внутрь через детскую или через оранжерею которую соединяла с гостиной наполовину застекленная покоробившаяся дверь, но в «Утесе» не было ничего, что могло бы привлечь грабителей. Я повернул ключ в замке внутренней двери, накинул цепочку на парадную дверь и, удовлетворенный, пошел наверх спать.