Памела сбегала вниз за бренди. Джудит отпила маленький глоток. Мы втащили в кабинет диван и пожелали друг другу спокойной ночи. Говорить больше было не о чем. Памела оставила Лиззи записку с просьбой не подниматься к нам, пока мы не позвоним, и не накрывать до этого к завтраку, потому что мы легли очень поздно. Устроив Памелу у себя в комнате и закрыв все двери, я вошел в мастерскую. Я решил провести в ней ночь и проверить все на себе.
Проверка ничего не дала. И со светом над туалетным столиком все было в порядке. В зеркале я увидел приятно смягченное отражение, мое лицо с длинной верхней губой и лохматыми бровями казалось более благообразным, чем обычно. Я лег в постель, потушил свет и тут же забыл о неприятном эпизоде, но заснуть все равно не мог.
Меня беспокоила фраза, которую произнес сегодня Макс, - что я не должен удивляться, если в моей работе наступит перелом. Может быть, она станет более творческой. Но что, черт возьми, хотел сказать этим Макс? Что плохого в моей работе сейчас? Жалкая Журналистика, ничего постоянного, дешевая писанина, не требующая больших усилий, идущая старыми проторенными путями! Несомненно, Макс видит мои занятия именно в таком свете! Но неужели он считает, что я сам этого не вижу? С чего бы я тогда взялся за книжку? Ну а что такое моя книга - простая компиляция, перечень статей из старых газет, о которых лучше бы вообще забыть. Творческого в ней не больше, чем в тетрадках с вырезками, которыми увлекается Памела. Но даже на эту жалкую книжку у меня не хватает пороху! Я никогда ее не закончу. Это ясно как Божий день. Она не будет написана, ведь мне нечего сказать. То, что я по ошибке принимал за талант, всего лишь случайные приступы вдохновения - каждый второй самоуверенный юнец, испытав их, начинает воображать, будто он призван быть писателем. Из-за этой блажи я не потрудился получить настоящую профессию и оказался за столом заместителя редактора лондонского еженедельника, а потом бросил и этот пост, и все ради чего? Я воображал, будто мне есть чем поделиться с миром, и вот, пожалуйста: если нет пьесы, на которую нужно дать отзыв, книги, которую нужно отрецензировать, дискуссии, куда можно включиться, я - нуль, за душой У меня нет ничего! Я тщетно искал у себя в мозгу хоть какую-то интересную мыслишку и натыкался на пустоту. Я исчерпал энергию, которой обладал в молодости! Со мной кончено! Кончено в тридцать лет! И Макс это понял.
Я слышал, как часы в холле пробили три, потом Четыре, потом пять. В девять я проснулся, купаться было уже поздно.