Интересно было наблюдать за игрой актеров в этом Легком изящном спектакле и прикидывать, кого бы они могли сыграть в моей приближенной к жизни пьесе. К счастью, Уэнди нам понравилась, очень удачной показалась и постановка, осуществленная Питером, так что, пройдя за кулисы, мы вполне искренне могли сказать каждому что-то приятное.
Радушие, с каким за кулисами театра встречают доброжелательного критика, всегда кружит голову. Но может быть, не следует принимать это радушие за чистую монету? Может быть, эта бурная радость - всего лишь политика? Думаю, что нет: ведь актеры дольше, чем кто-либо из нас, сохраняют юношескую пылкость. Я был менее откровенен: никому из них я ни словом не обмолвился о своей работе, хотя Милрой поддержал Питера и горячо просил меня написать для них пьесу. За чаем в кафе я вовлек Уэнди и Питера в пространный разговор о членах труппы, об их лучших ролях и слабостях. Остроты так и сыпались.
День прошел плодотворно, нам с Памелой понравилось вечернее представление, оно оказалось удачнее по темпу и лучше передавало атмосферу, чем утренний спектакль, так что, когда в воскресенье мы отправились домой, я вез с собой целую кучу заметок.
Мы не смогли противостоять соблазну подняться на Порлок-хилл. Машина взлетела на этот высокий холм, словно птица. Восторженный возглас, вырвавшийся у Памелы, когда она посмотрела назад на раскинувшиеся внизу вересковые поляны, заставил меня неосторожно повернуть голову, и машина пошла по самой кромке обрыва, но все обошлось. Какие места!
Огромные зеленоватые мысы были заштрихованы полосами проходившего вдалеке дождя, по ним бежали лиловые тени облаков, невысокие холмы поднимались, как волны. Безудержная, беспричинная радость овладела мной: я выбрал Девоншир, и теперь он принадлежит мне. Даже когда мы добрались домой, меня не покидала мысль о моих новых владениях.
Подходя к дверям, мы увидели миссис Джессеп и Чарли, короткой дорогой они возвращались на ферму.
- Ну, Лиззи недолго томилась в одиночестве, - засмеялась Памела.
Она повернула ключ в замке и сразу направилась в кухню; через минуту я услышал, что она зовет меня. Памела и Лиззи сидели за столом, обе белые как мел.
- Родди, - сказала Памела, - Лиззи видела привидение.
Я так и сел. Это уже не сплетни. Лиззи было не узнать, она тяжело опиралась локтями на стол, обвиснув, словно мешок, лицо от потрясения и испуга казалось опухшим и пошло пятнами. Она подняла на меня глаза, в них было глубокое страдание.
- Ох, мистер Родди! Подумать страшно! Вы столько вложили в этот дом, все так удобно устроили! Но вам и мисс Памеле жить здесь больше нельзя, никак нельзя, послушайте меня!