Скрипнули несмазанные петли тяжелой двери, ведущей на чердак, в проеме кто-то появился.
– Стек, это я, Джонни, – прохрипел вошедший, осторожно закрывая за собой дверь.
От стены отделилась фигура, ранее скрываемая темнотой.
Высокий, очень сухощавый и гибкий парень с худым лицом медленно убрал за пояс нож. Отбросил с мокрого от испарины лба светлые пряди давно не мытых волос, напряженно взглянул на Джонни.
– Принес?
– Ясен пень. Иначе не приперся бы.
– Вот и хорошо. Давай сюда.
Тот покопался в карманах заношенной куртки «под джинсу» и вытащил небольшой пакетик.
– Тут одиннадцать доз.
– Давай сюда, я сказал! – Джонни счел за лучшее не пререкаться, и быстро отдал пакетик. – А теперь проваливай, и чтобы до вечера я тебя не видел.
Джонни был единственным членом банды, знавшим о том, что главарь принимает наркотики. От всех остальных Стек старательно скрывал этот факт – не было в трущобах банд, возглавляемых наркоманами. Не удерживались. Не выживали. И чаще всего – бывали убиты своими же.
Едва закрыв за приятелем дверь, и заперев ее тяжелым засовом, Стек тут же бросился к столу, ладонью смел с него остатки еды, какую-то пустую бутылку, одноразовую пластиковую тарелку, и высыпал на столешницу часть светло-сиреневого порошка, осторожно выровняв ее в «дорожку».
Минуты через две юноша разогнулся. Тыльной стороной ладони вытер испарину со лба, шумно выдохнул, закурил.
– Вот теперь хорошо, – пробормотал он, опускаясь на ворох одеял.
Сигарета обожгла пальцы – Стек открыл глаза, недоуменно на нее посмотрел и отбросил в сторону. На худом, нервном лице проступило удовлетворение, черты разгладились, губы искривились в улыбке.
Ему было пятнадцать. В прошлой, уже почти забытой жизни его звали Стас. Мать умерла, когда мальчику едва исполнилось семь лет, отец всю жизнь пропадал на работе. После смерти жены он начал пить и через год был уволен. Потом все покатилось по проверенному тысячами и тысячами таких же неудачников пути – проданная техника и мебель, сдача квартиры в аренду, потом продажа и переезд в коммуналку и, наконец, отравление низкокачественным алкоголем. Стас в последний год жизни отца уже не мог ходить в школу – нечем было платить. А после того, как отец скончался, десятилетний мальчик оказался в интернате, откуда сбежал буквально через два месяца – старшие парни не давали ему проходу, выбрав новенького объектом своих издевательств. Так Стас оказался в Свободном городе, и поначалу полной чашей испил свободы быть униженным, свободы быть голодным, свободы воровать и убивать, чтобы выжить самому. Впрочем, убил он лишь однажды, защищая собственную жизнь, да и то по случайности – столкнул наехавшего на него мужика из окна заброшенного дома, и тот свернул шею.