Полицейский двумя пальцами взял еле живую страничку за край, будто я принес ему посмотреть использованную салфетку.
– С этим паспортом нельзя по улицам ходить, – сказал он устало.
Слатитцев глянул на меня так, словно он вчера мне дал денег на лечение матери, а я только что сознался, что потратил их на ириски.
– Понимаете... – и он что-то зашептал полицейскому, пытаясь его немножко отвести в сторону, держа эдак под ручку.
– Да мне все равно, – ответил полицейский и высвободился из многочисленных пальцев Слатитцева.
– Но ведь она не совсем оторвалась, – сказал я, ласково дунув на страницу.
– Не совсем, – сказал, помолчав, полицейский и, нахмурившись по типу «как вы мне надоели все, глупцы», подписал принесенный Слатитцевым пропуск.
Я пошел за моим товарищем сквозь плечистые ворота. Слатитцев не оборачивался.
Асфальтовые дорожки, кремлевские стены наизнанку, кусты, трава, высокие окна – все это отчегото не трогало мое воображение; единственно что я с трудом сдерживался от того, чтобы сделать Слатитцеву подножку – слишком уж брезгливая спина у него была.
Так он и дошел до нужного здания, не оборачиваясь. На следующем посту паспорт и мобильный у меня отобрали.
Слатитцев ждал меня, стоя вполоборота.
– Обидчивый, как коза, – подумал я и сказал это вслух.
Полицейский поднял глаза и снова опустил пышные, как птичий хвост, ресницы.
Слатитцев передернул плечами, будто скинул насекомое.
Мы поднялись по лестнице, прошли по коридору. Слатитцев открыл мне дверь в большой зал, где посередине стоял огромный стол, и сразу вышел, ничего не сказав.
Но через минуту опять заглянул, полазил глазами по залу – как будто там кто-то мог под стульями сидеть.
– Про безумных недоростков будете говорить? – спросил Слатитцев.
Я промолчал, с улыбкой глядя ему под мышку.
– ...Тебя бы самого... проверить, – сказал Слатитцев и, не дождавшись ответа, вышел.
Не простит мне козу до самой своей смерти козячей.
На столе стояла минеральная вода, с газом, как я люблю. С шипом вскрыл бутылку, она выдохнула терпко и мягко, как ухоженная девушка в тот самый момент.
– Приветствую вас!
Знакомый голос я услышал, когда заливал себе в горло бурлящий напиток: неприятная ситуация, вроде бы ничего такого, но все равно возникает ощущение, что эту воду ты своровал.
Отняв пузырь от губ, вытер рот рукавом, поставив бутылку на стол, вытер руку о джинсы – сколько движений, черт побери, ради того, чтоб просто поздороваться. Мог бы просто кивнуть.
– Присядем, – предложил он, чуть мазнув рукой в воздухе и улыбаясь.
В этих стенах всё произносилось так, что не приходило желание ослушаться.