Не мог же я сказать: да нет, давай постоим.
Мы сели и с равнонеискренними улыбками уставились друг в друга.
У него получалось хорошо, у меня хуже.
То есть по его виду понять, искренен он или нет, было нельзя. Так и хотелось спросить: ты реально мне рад, Вэл?
– Как дела? – спросил он. Черная щетина, лицо правильное и гладкое, как хорошо остриженный ноготь. Белая рубашка, темный пиджак, не знаю, каких именно цветов, я немного дальтоник. Серьезный пиджак, если кратко.
Я улыбнулся и сделал жест плечами, вроде еще одной кривой и застенчивой улыбки.
Он понял жест в том смысле, что меня не разговоришь.
– Давно не был в нашем районе? – всё равно попробовал он еще раз.
– Давно, – ответил я. – Но там все чуть иначе...
Тут полагалось, наверное, сказать, мужественно скрывая подобострастие: «...а ты вот куда переехал, Вэл!» И оглядеться, на этот раз не очень пряча в меру сдерживаемое удивление.
– Читал твои книги, – продолжил Шаров беседу, и тон у него был такой, как будто я вышеописанное все-таки проделал.
Я кивнул.
– А я был в ваших подземельях, – поддержал я разговор.
– В смысле? – поинтересовался Шаров, не снимая улыбки, и даже глаза остались теплыми, как плывущие куски масла на сковороде; лишь бы не брызнуло.
– Ну... смотрел на всяких недоростков и прочих персонажей. Это ведь ты их там собрал? – я обратился к нему на «ты», потому что он первый начал.
Шаров посмотрел мне куда-то в переносицу, всетаки ему не понравилось мое «ты».
– Ты в своих книгах агрессивный... – сказал он, и я понял, что про недоростков он больше говорить не будет. – В жизни тоже такой?
– Нет, в жизни я беззащитный.
Шаров кивнул, совсем необидно:
– Вот и я так думал. – И тут же продолжил, затирая смысл сказанного: – Впрочем, мы все однажды можем оказаться беззащитными. Это... неприятно.
– Беззащитными перед чем? – спросил я.
Он неопределенно и даже как-то весело развел руками:
– Нам не дано предугадать. Но разве это отменяет наше право попытаться сработать на опережение?
– То, о чем вы говорите, как-то связано с тем, что я... видел? – не унимался я.
– Мне кажется, одаренный и мыслящий человек может понять какие-то вещи интуитивно. Как там говорил твой любимый провидец: «Разум постигает то, что уже знала душа» – так?
Я посмотрел на Шарова и не нашелся, что ответить.
– Вы ведь на филолога учились? – спросил я, вновь и безвозвратно перейдя на «вы».
– Да, – ответил он приветливо. – Но недоучился. Потом театральный, тоже недоучился...
А потом пришлось переместиться в новые декорации.
Я опять откупорил бутылку, чтоб хоть чем-то себя занять.