Чёрная обезьяна (Прилепин) - страница 58

В городе их было всего несколько, и, видя друг друга ежедневно и даже выпивая иногда вместе в старом городе, где всё было дешевле, они всё равно за глаза говорили друг о друге плохо.

Отец говорил, что буквы у него сидят как петушок и курочки – три, четыре или пять – на одной жердочке. А у другого переписчика буквы такие, словно дурак зашел в курятник и ударил по насесту изо всех сил палкой.

В следующий раз, разглядывая чужую рукопись, отец пожаловался, что видит здесь буквы, расползшиеся, как виноград, на который наступили ногой. К тому же в каждом третьем слове не хватает столько же букв, сколько не достает зубов у составлявшего текст писца. Лишенное нужных букв слово смешит, а всякая хорошо снаряженная мысль к окончанию фразы добирается без сандалий, распоясанная и с легкой придурью на лице.

Если почти у всех других отцов с их улицы обрастали мозолями обе ладони, то у отца мальчика были намозолены только пальцы на правой руке – три, кроме безымянного и мизинца. Иногда мать готовила отцу раствор из масел, и он там держал руку.

Отец говорил, что этой рукой кормит всех, и мальчику тогда казалось, что его вот-вот заставят облизывать грязное масло с мозолистых и окривевших в письме пальцев.

У матери тоже часто были сырые руки, но у нее сырость запястий, ладоней и пальцев была такая, словно она только что черпала рукой арбуз.

А отец за что бы ни брался – всё было масляным. На одежде у него тоже всегда были жирные следы, но он и ел неопрятно, и пил словно куда-то в бороду, а не в рот. Отчего так скоро пьянел, непонятно.

Про отца же говорили, что он не гнет линию письма, которую нужно гнуть как ветвь, – а у него каждая черточка торчит как копье, оттого, видно, что все мысли у него, смеялись другие переписчики, о своем копье.

Мальчик думал, что, раз так, отец хотя бы умеет бросать копье. Но однажды хмельные отец и его друзья, решили испробовать в метании свои силы. Они упросили солдата дать им копье, отец бросил первым, оно воткнулось в землю, не долетев до деревянной стены амбара, – но даже в земле не удержалось.

Вчера ранним утром мать и отец отвратительно ругались.

Мать кричала:

– Ты был писец, а станешь подонок черни, худший из прокаженных. По тебе уже ползают паразиты!

Мальчик увидел впервые, как отец плакал и драл ногтями сырое, как телячий язык, лицо.

– Хоть бы кто-нибудь пришел и убил нас всех! – повторяла мать каким-то чужим, невыносимым голосом.

Мальчик выбежал на улицу, и здесь его поймал за рукав служка с навозным ртом.

– Ты знаешь, что твой отец больше не писец? – спросил он с ехидством. – Он работает при нечистотной канаве на вельможных дворах! Знаешь? Пока ты воруешь сливы и смотришь на мясо, свои монеты он тратит на рабынь!