— Конечно, — хором пообещали братья. Джеймс отвел сестру в сторону.
— Не будь дурочкой, Роза, иди с его светлостью, пока он не передумал. Он оказывает тебе высокую честь.
Следовало признать, что некоторые вещи в жизни все же остаются неизменными. Братья в том числе.
— Приятно сознавать, что ты так во мне уверен, — усмехнулась Розамунда, беря Люка под руку.
Он провел ее сквозь толпу. Уже должны были зазвучать первые аккорды менуэта, но герцог сделал знак дирижеру, и зал наполнили мелодичные звуки вальса. Даже Розамунда понимала, что это дерзко и неправильно. Она взглянула на своего кавалера, а тот насмешливо приподнял изогнутую бровь. Ну, кто тут осмелится задавать вопросы?
Стоявшая рядом леди усмехнулась и спросила достаточно громко, чтобы слышали окружающие:
— А каково определение вальса? Ее партнер смеясь ответил:
— «То, что отделяет нас от животных».
— Нет-нет, — вмешалась другая дама. — Это сказано о поцелуях.
Розамунда была абсолютно уверена, что уже слышала это раньше. Странно…
Вертлявый молодой человек, потеснив ее, обратился к Люку:
— Вальс располагается на сто сорок пять шагов ближе к аду. Разве не так сказано в «Словаре Люцифера», ваша светлость?
— Понятия не имею, — огрызнулся Люк, схватил Розамунду за руку и, не заботясь о приличиях, потащил к французским дверям. — Чертовы глупцы!
В его глазах застыло какое-то странное выражение и Розамунда едва за ним поспевала. Что это за «Словарь Люцифера», который, похоже, все знают наизусть? Люк был мрачен и все время бормотал себе под нос что-то неразборчивое. Один раз Розамунда расслышала что-то вроде: «Тупицы, не умеющие считать».
Некоторые дамы останавливали Розамунду, чтобы высказать комплимент ее голосу. Гости становились все веселее после каждого появления слуг с подносами, уставленными бокалами с шампанским и более крепкими напитками. Ата настояла, чтобы гостям не подавали лимонад.
— Чтобы не разбавляли, — заявила она. И оказалась права. Никто не обратил внимания, как Люк и Розамунда проскользнули через толпу и подошли к дверям.
В небе светила молочно-белая полная луна, на ее поверхности виднелись таинственные долины.
— Что ты имел в виду, назвав их идиотами, не умеющими считать?
— Я не говорил «идиоты». Я сказал «тупицы». Все же знают размерность вальса. Там три такта.
— Извини, не поняла.
— Что тут непонятного? Это же простая арифметика. При такой размерности никак не может быть сто сорок пять шагов, а только сто сорок четыре.
Словно костяшки домино, которые Розамунда любила складывать на полу детской комнаты в Эджкумбе, последние слова Люка помогли ей сложить целостную картину.