— Я и не думал, миссис Берд, что вы такая трусиха. — Герцог с откровенной насмешкой взирал на нее сверху, и Розамунда приложила все силы, чтобы успокоиться.
— Но я…
Герцог мягко продолжил:
— Если он похож на прежнего мистера Берда, что, по моему мнению, соответствует действительности — все же я потратил сегодня утром некоторое время, беседуя с ним, — тогда у вас есть два выхода: или вы останетесь с нами и постараетесь быть максимально счастливой, или уедете с ним и начнете очередной тур танцев с дьяволом.
— Я бы предпочла петь с ангелами.
— А я думал, у вас нет музыкальных талантов, миссис Берд.
— Мы вернулись к официальному общению, ваша светлость?
Наступила долгая пауза. Оба стояли неподвижно, освещенные только тусклыми лучами света, попадающими в коридор сквозь единственное маленькое окошко.
— Вы не оставляете мне выбора, Розамунда. Остается сделать только одну серьезнейшую вещь, прежде чем окончательно решить вопрос о вашем незавидном будущем.
— Ваш оптимизм вдохновляет, сэр.
— Пожалуй, я не всегда таков. Но когда имеешь перспективу второй раз за один день встречаться с одним из глупейших людей, с какими мне когда-либо приходилось общаться, это всегда поднимает настроение.
Он стоял совсем близко, и Розамунда не могла отвести взгляд от его пронзительных синих глаз.
— Как я уже сказал, осталось сделать только одно…
Неожиданно он наклонился и коснулся губами ее лба. Словно тысяча очагов, согревающих дома холодными зимними ночами, одновременно вспыхнули, опалив ее огнем. Розамунда судорожно вздохнула, совершенно непривычная даже к такому незначительному проявлению нежности. Впервые в жизни она почувствовала, какой приятной может быть близость с мужчиной.
Люк отстранился и долго смотрел на нее потемневшими глазами, а потом снова наклонился, но на этот раз его теплые губы коснулись ее губ.
Розамунда не понимала, что с ней происходит. Все ее чувства обострились. Она услышала тихий звук. Что это было? Стон? Все ее тело покрылось гусиной кожей, словно она замерзла в сугробе, а потом окунулась в горячую ванну.
Мысли путались. Люк легонько куснул ее губу, и по телу Розамунду прокатилась волна дрожи. Его язык мягко, но упорно раздвигал ее плотно сомкнутые губы, и она наконец догадалась, что Люк пытается проникнуть внутрь ее рта. Герцог был настойчив. Она покорилась и расслабилась, чувствуя, что ее переполняет, захлестывает восторг. Его язык, судя по всему, чувствовал себя весьма комфортно во рту. Но ведь это был ее рот! Нет, еще немного, и она наверняка лишится чувств.
Никто и никогда не целовал ее так! Да она вообще знала совсем немного о поцелуях. Гораздо чаще, чем удовольствие, ей приходилось, ощущать грубость и боль. Однако то, что он с ней делает, — это дурно… греховно… но как приятно!