Он расскажет ей. Хотя бы для того, чтобы она прониклась к нему вечным презрением и перестала искушать.
— Вы когда-нибудь встречали мою мать?
— Мать? — Розамунда задумалась. — Да, хотя и не часто. Насколько я помню, она была очень красива.
— Не просто красива. Она была воплощением доброты, нежности и ласки, матерью, о которой можно лишь мечтать. А отец сделал ее несчастной. О, мама старалась не показывать этого. Превосходная актриса, она всегда улыбалась и делала все, что просил супруг. Она была связующим звеном в нашей семье, и только благодаря ей все мы выглядели почти нормальными. Но я видел, что скрывается под ее наигранной веселостью. Мама становилась по-настоящему счастлива, только когда отец уезжал в город, а мы оставались с ней наедине: Генри и я, а позже и Мэдлин. Но я…
— Что? — спросила Розамунда, когда герцог замолчал.
— Я был ее любимчиком. И обожал ее больше всех насвете.
— И что было дальше?
— Я не сумел ее спасти, хотя был обязан помочь ей.
— От чего?
— От моего отца и несчастливой жизни. Последовала долгая пауза.
— Что вы имеете в виду? — удивилась Розамунда.
— Я оказался трусом и не сделал единственного, о чем она меня просила.
— А о чем она просила?
Его глаза смотрели куда-то над ее плечом. Но что он при этом видел?
— Она умоляла увезти ее от мужа.
— Увезти? — переспросила Розамунда так громко, что герцог очнулся от грез.
Люк быстро подошел к двери и распахнул ее.
— Миссис Берд, простите мою откровенность. Не знаю, о чем я думал. А теперь я должен попросить вас удалиться.
Непрошеная гостья не вышла из комнаты, а закрыла дверь. Прежде чем герцог оправился от изумления, она дважды повернула ключ в замке.
Его светлость рыкнул что-то, безусловно, грозное, но Розамунда перебила его:
— Вы должны рассказать мне все! Вы и ваша бабушка так много сделали для нас с сестрой. Вам просто необходимо выговориться. А мне ваш рассказ не причинит боли. Все справедливо. Вы же заставили меня поведать мою историю с Генри. Теперь ваша очередь.
— Герцогам нет дела до очередей, — сухо проговорил Люк.
— Но этот герцог должен выполнить то, о чем я говорю. По крайней мере, один раз в жизни, — не сдавалась Розамунда.
Люк опять погрузился в воспоминания и отошел к окну. Он не мог смотреть ей в глаза.
— Мама никогда не рассказывала мне, что происходило за закрытыми дверями. Я так ничего и не узнал. Я понятия не имею, причинял ли отец ей физическую боль, как он поступал с нами время от времени, или убивал ее волю словами. Вы и сами помните, что он никогда не лез за словом в карман. С каждым годом моя мать утрачивала частичку своей природной живости. В течение семнадцати лет я наблюдал ее бесплодную борьбу. Думаю, это видел только я, потому что мы с ней были связаны некими духовными узами. Она любила меня, как ни одна мать никогда не любила сына.