— Виктор! — позвала Зовастина.
— Разумеется, — продолжал Торвальдсен, — существует много вариантов этой легенды. Одна из них утверждает, что Александру легко удалось разрешить задачу и освободить ярмо, вынув из переднего конца дышла крюк — так называемый «гестор», которым закрепляется яремный ремень, после чего нашел концы веревки и распутал узел. Так что — кто знает…
Зовастина начала уставать от этой старческой болтовни. Плевать на то, является она главой государства или нет.
Она нажала на спуск.
Самарканд
Винченти помнил, как развивалась болезнь на первых стадиях. Сначала все симптомы напоминали простуду, потом он решил, что это грипп, но скоро стали налицо все признаки вирусной инфекции.
Заражен!
— Я умру? — выкрикнул лежащий на койке Чарли Истон. — Я хочу знать, черт возьми! Скажи мне!
Он вытер потную бровь Чарли влажным лоскутом — в который уже раз за последний час — и спокойно сказал:
— Тебе нужно успокоиться.
— Не неси чушь! Все кончено, да?
Три года они работали плечом к плечу, поэтому уклоняться от ответа или лицемерить не имело смысла.
— Я ничего не могу поделать.
— Черт, я так и знал! Ты должен обратиться за помощью к кому-то еще!
— Ты знаешь, что я не могу этого сделать.
Изолированное местоположение для этой станции выбиралось иракцами и советскими, причем с превеликим тщанием. Главным для них была полная секретность, и цена этой секретности стала фатальной, когда произошла ошибка. Именно ошибка была причиной случившегося.
Привязанный к койке за руки и за ноги, Истон неистово дернулся.
— Развяжи эти проклятые веревки! Выпусти меня отсюда!
Ему пришлось привязать этого идиота, поскольку он знал, что иного выхода нет.
— Мы не можем уйти отсюда.
— Плевать на политику! Плевать на тебя! Развяжи чертовы веревки!
Истон застыл, его дыхание стало натужным, а затем он впал в беспамятство.
Наконец-то.
Винченти отвернулся от койки и взял дневник, который он принялся вести три недели назад. На обложке было выведено имя его напарника. Он заносил туда наблюдения за тем, как день ото дня менялся цвет кожи больного. Поначалу нормальная, она затем приобрела желтушный оттенок и наконец стала пепельной, так что сейчас мужчина, лежащий на койке, казался мертвецом. Среди других наблюдений в дневнике имелись записи о чудовищной потере веса — на десять фунтов каждые два дня и на сорок фунтов в целом — и об острой кишечной непроходимости, выразившейся в том, что больной лишь время от времени мог сделать пару глотков теплой воды или водки.
И, конечно же, о неимоверно высокой температуре. Она не опускалась ниже 39,4°, иногда подпрыгивала выше. Тело теряло жидкость быстрее, чем могло компенсировать эти потери, и усыхало буквально на глазах. Годами они использовали в своих исследованиях подопытных животных. С этой целью Багдад в неограниченных количествах снабжал их гиббонами, бабуинами, зелеными макаками, грызунами и рептилиями. Но теперь появилась возможность аккуратно отследить и задокументировать воздействие болезни на организм человека.