Он перевел взгляд на своего партнера. Каждый новый вдох давался Истону все с большим трудом, глубоко в горле булькала слизь, пот градом катился по коже. Только после того, как Винченти занес все эти наблюдения в дневник, он сунул ручку в нагрудный карман.
Винченти встал с койки и, желая размять затекшие ноги, вышел в прозрачную ночь. Он размышлял о том, как долго еще будет теплиться жизнь в том, что осталось от несчастного Истона. И главное — что делать потом с его телом?
На случай подобной чрезвычайной ситуации не существовало никаких инструкций, поэтому придется импровизировать. К счастью, строители станции предусмотрительно снабдили ее печью для кремации трупов подопытных животных, но, для того чтобы сжечь в ней столь крупный предмет, как человеческое тело, придется включить фантазию.
— Я вижу ангелов! Они здесь! Они повсюду! — закричал с койки Истон.
Винченти отправился обратно.
Теперь Истон был слеп. Винченти не мог бы с уверенностью сказать, что разрушило его сетчатку — высокая температура или вторичная инфекция.
— Здесь и сам Господь! Я вижу его!
— Конечно, Чарли. Конечно, ты их видишь.
Он проверил больному пульс. Кровь толчками пробивала себе дорогу через сонную артерию, сердце стучало как барабан. Следующий шаг — измерить кровяное давление. Оно почти угасало. Температура тела оставалась все на том же уровне — 39,4°.
— Что мне сказать Богу? — спросил Истон.
Винченти опустил взгляд на партнера.
— Поздоровайся с ним.
Затем он пододвинул стул ближе к койке и стал наблюдать за тем, как смерть берет свое. Конец наступил через двадцать минут и не выглядел ни страшным, ни болезненным. Просто последний вдох. Долгий и глубокий. А выдоха уже не было.
Винченти пометил в дневнике дату и время смерти, взял образцы крови и тканей. Потом он завернул бездыханное тело в тонкий матрас с пропитавшимися потом простынями, вынес эту зловонную ношу из здания и перетащил ее в соседнее строение. Там его уже ждали острый как бритва скальпель и хирургическая пила. Винченти натянул толстые резиновые перчатки и отделил ноги мертвого от туловища. Резать истощенную плоть было не труднее, чем вареную курицу. Затем Винченти ампутировал руки, сунул все четыре конечности в печь и, не испытывая никаких чувств, смотрел, как их пожирает огонь. Лишенное рук и ног, тело вместе с головой легко прошло сквозь железную дверцу. Закончив с этим, он разрезал на четыре части матрас, после чего кинул в огонь и их, а заодно — простыни и перчатки.
Закрыв дверцу печи, он, пошатываясь от усталости, вышел наружу.
Все. Кончено.