Дэниелс выключил телевизор и бросил пульт на диван. Отхлебнув из стакана, он сказал, обращаясь к Стефани:
— Я слышал, у вас выдалась еще одна ночка из тех, какие оканчиваются крахом карьеры.
Она заметила хитрый блеск в его глазах.
— Видимо, таков мой путь к успеху.
Он сделал приглашающий жест, и Стефани села.
— Этим список плохих новостей не исчерпывается, — продолжал Дэниелс. — Пропал ваш агент в Венеции. От нее нет известий уже двенадцать часов. Соседи по дому, в котором она устроила базу, рассказывают о шуме, который они слышали рано утром. Четверо мужчин, выбитая дверь… Разумеется, официально никто ничего не говорит. Очень по-итальянски. — Президент театрально воздел руку к потолку и продекламировал: — «Мамма миа! Не впутывайте меня ни во что!» — Он умолк. Его лицо потемнело. — Не нравится мне все это.
Стефани одолжила Наоми Джонс Белому дому, которому понадобилось проследить за одной интересующей его персоной — Энрико Винченти, крупным финансистом, связанным с организацией, именуемой «Венецианская лига». Эта группа была ей хорошо известна. Один из бесчисленных картелей, существующих по всему миру. Наоми работала на Стефани много лет, именно она в свое время расследовала деятельность Ларри Дейли. В прошлом году она ушла из группы «Магеллан», но вскоре вернулась обратно, и Стефани была очень рада этому. Наоми была прекрасным работником. Слежка не предполагала какого-либо риска: фотографируй да записывай, когда и с кем встречался объект. Стефани даже предложила ей отдохнуть в Италии пару дней после того, как работа будет закончена.
Теперь она, возможно, мертва.
— Когда я выделила ее вам в помощь, ваши люди говорили, что работа будет заключаться в простом сборе информации.
Ни один из мужчин не ответил. Стефани переводила взгляд с одного на другого.
— Где медальон? — спросил наконец Дэниелс.
Стефани передала ему монету.
— Не хотите рассказать мне, что за всем этим стоит?
Стефани чувствовала себя грязной с ног до головы. Больше всего на свете ей сейчас хотелось принять ванну и лечь спать, но она понимала, что это несбыточные мечты. Она терпеть не могла, когда ее допрашивали, но, во-первых, перед ней находился президент Соединенных Штатов Америки, а во-вторых, он только что вытащил ее из тюрьмы. Поэтому она покорно рассказала про Кассиопею, Торвальдсена и их просьбу о «небольшом одолжении». Президент слушал ее, подавшись вперед, с напряженным вниманием, а когда Стефани закончила рассказ, сказал:
— Расскажи ей, Эдвин.
— Что вам известно о верховном министре Зовастиной?
В гудящей от усталости голове Стефани всплыли детали из досье Зовастиной. Родилась в рабочей семье на севере Казахстана. Отец погиб, воюя против нацистов за Сталина, мать и остальные ближайшие родственники — во время землетрясения, случившегося сразу после окончания войны. Она росла в детском доме, пока ее не взял в свою семью один из дальних родственников матери. Окончила ленинградский институт, стала экономистом, в двадцать с небольшим вступила в коммунистическую партию и выбилась в председатели местного Совета депутатов трудящихся. Затем Зовастина проложила себе дорогу в Центральный комитет компартии Казахстана, а оттуда — к должности председателя Верховного Совета республики. Она первой начала проводить земельную и другие экономические реформы и вскоре превратилась в непримиримого критика Москвы. После того как Казахстан обрел независимость от России, она стала одним из шести членов партии, принявших участие в первых выборах президента. Когда двое лидеров не набрали нужного большинства, они были сняты с дистанции, и во втором туре победила Зовастина.