Иногда перед зеркалом Аомамэ решительно хмурилась. Так же, как давно когда-то. Лицевые мышцы растягивались в разные стороны, и черты ее лица заметно менялись и разделялись. На нем выступали все чувства, которые только есть в мире. Красота и уродство. Под одной углом зрения она казалась злым демоном Яся, под вторым — клоуном. Еще под другим углом зрения был виден какой-то хаос чувств. А когда переставала хмуриться, мышцы медленно, как рябь на воде, разглаживались, и лицо принимало предыдущее выражение. Тогда Аомамэ открывала себя новую, несколько отличную от прежней.
«Правда же! Было бы хорошо, если бы ты могла естественнее улыбаться, — часто повторяла Тамаки Оцука. — А так твое лицо зря размягчается». Ноб Аомамэ не умела естественно, с равнодушным видом, улыбаться к людям. А когда получалось это делать, на лице появлялась вымученная холодная улыбка. Тогда собеседник напрягался и чувствовал себя неудобно. А вот Тамаки Оцука могла улыбаться очень естественно и дружелюбно. На первой же встречи любой проникался благосклонным отношением к ней. И наконец, оказавшись в плену отчаяния, она лишила себя жизни, оставив Аомамэ, которая не умела хорошо улыбаться.
Было тихое воскресенье. Люди, поощренные солнышком, пришли в детский парк напротив. Дали детишкам поиграть в песочнице и покачаться на качелях. Некоторые из детей катались с горки. Сидя на скамейке, старые люди неутомимо следили за детскими играми. Сидя на садовом стуле на балконе Аомамэ невольно посматривала на эту мирную картину сквозь щели в пластиковых жалюзи. Мир ни на секунду не останавливался. В нем никто не задумывал убийства, никто не преследовал убийц. Никто не прятал в ящике комода завернутый в колготки пистолет, заряженный патронами калибра девять миллиметров.
«Неужели и я когда-либо, как они, буду частью спокойного нормального мира? — спрашивала она сама себя. — Смогу однажды пойти вместе со своим маленьким созданием в парк и качать его на качелях и катасть с детской горки? Буду жить, не думая об убийстве и не боясь стать жертвой? Неужели такая возможность существует в мире этого 1Q84 года? Или ее надо искать в другом месте? И самое главное — тогда со мной будет ли Тэнго?»
Аомамэ перестала следить за парком и вернулась в комнату. Закрыла стеклянную дверь и заслонила шторы. Детские голоса утихли. Легкая грусть окутал ее душу. Отгороженная от окружающего мира, она была заперта на ключ изнутри. «Днем не нужно следить за парком, — подумала она. — В такое время Тэнго не придет. Ему хочется видеть две яркие Луны».