Антивоенный синдром или преданная армия?.. (Проханов, Волков) - страница 4

Патриотизм — религия русских офицеров.

Она-то и спасла, и пронесла армию через века. Когда Русь была языческой, они вот так же шли в поход нехожеными путями и выставили из своих рядов великого Святослава. Тысячу лет христианской России они были опорой, надеждой и совестью.

Семьдесят лет атеистической России офицеры сберегали, заслоняли и спасали Державу.

Это воинство — плоть от плоти народа.

«Воинским делом, — скажет великий Петр, — Россия вышла от тьмы к свету».

С. Боткин — хирург, видевший наших воинов не на параде, не в застолье или на плацу, а среди ран, стонов, кровавых бинтов в полевом госпитале, где уже нет ни позы, ни «темы России», а одно последнее предстояние, так вот Боткин напишет в письме от 1 августа 1877 года: «Солдаты наши, офицеры — святые люди…»

Критиковать начальство — любимое занятие дураков. Теперь, когда мы предались этому любимому отечественному наркотику и вызываем своим самоосквернением брезгливость даже у Запада, наши скромные офицеры сумели пронять даже чемпиона по само-осквернению — программу «Взгляд». Когда «телевики» увидели жизнь офицеров дальней авиации, их скученный, бедный быт и полет над просторами океана, полный риска, и когда те же офицеры прошли перед ними полк за полком с песнями, даже представитель «Взгляда», что делает ему честь и за что прощаются многие грехи их программы, в изумлении обронил:

— Это святые люди!..

Колонна молчаливых летчиков пробудила в памяти воспоминание об их предтечах.

Память есть наиболее совершенное воплощение верности.

Кому же наследуют эти офицерские батальоны. Откуда и где их истоки? Пойдем туда же, откуда вышли эти колонны, и продолжим литургию верных.

В 1988 году погиб один офицер в стране. В 1989 году пало уже 59 офицеров. Погибли без Карабаха, Ферганы и Чернобыля. Пали в любимой России от рук соотечественников. Это впервые после войны.

Нет конца жертвенному пути русского воинства — этому скромному, забытому всеми, единственному священству, пережившему все религии, классы, формации, священству державы. Гегель тему и дело слил воедино, когда гениально подытожил:

— Государство есть шествие бога в миру.

«Россия — наш монастырь», — говорил Гоголь. Вспомните даже по школьным учебникам: сколько тысяч и миллионов пали на рубежах этого храма-державы, на его полях и за него же на чужбине и сколько умерло за любовь, за наживу, за потребление, — и вы поймете, что единственное, что осталось нам в наследство после разрушенных церквей, отравленных почвы и воды, после несчастных интердевочек, после того, как мы дошли до вырождения и создали «молодежную тему» и «женскую тему», то есть стали различать друг друга по возрасту и полу, когда миллионы детей умирают от абортов в святом материнском лоне. Что же у нас осталось? Только освященная жертвами миллионов держава — наша надежда, наше святое наследие.