В это время Василий Иванович Чапаев воевал вместе со своим хорошим другом Петром Камишкерцевым. Солдатам приходилось бывать в боях не только во время наступления, но и при оборонительных действиях. В одном таком местном бою Камишкерцева ранило в живот разрывным снарядом. Чапаев вынес друга с поля боя и самолично отнес в лазарет. Зная, что Камишкерцеву осталось совсем немного времени на этой земле, старался от него не отходить. И когда тот во время агонии вдруг пришел в себя, наклонился и улыбнулся Петру, Петр вздохнул и почти беззвучно проговорил одну-единственную просьбу: не оставлять его маленьких девочек на произвол судьбы. У него их две — Олимпиада и Вера. Что до жены — пусть решит сама, как жить дальше...
Василию Ивановичу было до слез жалко расставаться с преданным другом, и он поклялся до самой своей смерти опекать его дочек. Если бы он знал...
Камишкерцев ещё раз облегченно вздохнул и... умер. Чапаев похоронил его по всем законам и обратился к начальству дивизии с просьбой не сообщать семье погибшего, что тот умер. Более того, надо, чтобы аттестат или жалование, которое теперь получает он, Чапаев, пересылали семье Камишкерцева. Якобы от имени самого Петра Камишкерцева.
Руководство ответило не сразу. Уж очень странной показалась просьба Василия Ивановича. Но учитывая его заслуги перед отечеством и личное к нему уважение, в конце концов, согласилось. Так и поступили. Теперь все свое жалование, за исключением малых надобностей, Чапаев переводил в село Березово, где проживала камишкерцевская вдова по имени... Пелагея. Получая приличные по тем временам деньги, она была страсть как довольна: повезло — и мужик цел, и деньги хорошие шлют. Живи и радуйся! Вот ежели б и сам он скоро вернулся, и войне б конец — то счастью не было бы предела!
Своему отцу Василий написал покаянное письмо: «Прости меня, тятя! Не смогу более высылать вам деньги на жизнь. Перевожу теперь их семье погибшего друга. Вот так-то… Не сердись, пойми — поклялся перед умирающим, понимаю — тяжко будет... Простите... Низко кланяюсь вам с мамой в пояс... Целуйте и обнимайте моих деток. Сладкого таракашку — Аркашку, лапушку-раскрасавицу Клавдюню и Саньку».
Вскоре пришел ответ. Отец не ругался. Даже похвалил, сказав, ежели обещал — выполни, а уж поклялся — умри, но сделай. Так у них в роду Чапаевском заведено. И негоже ему, Василию, от этого отступать. Об них пусть и не беспокоится... Пока живы, руки-ноги целы — детей прокормим. А там как Бог пошлет. Неизвестно, мол, скоро война кончится, тогда и сам приедешь.