…Водопад новостей вывалился на нас вечером, у костра. Я почти с нежностью рассматривал знакомые рожи, испытывая невероятное облегчение — даже прислушиваться начал не сразу, настолько велико было блаженное обалдение; мы все-таки нашли «своих», да еще каких!
Правда, помочь с возвращением они нам не могли. У них был ворох гипотез (половина — Санины, чьи ж еще?), но не имелось ни единой, в достоверности которой был бы уверен хотя бы сам ее автор.
Настоящая буря поднялась, когда Танюшка сообщила, что никуда они не пропадали, цветут и пахнут возле родимых семей в славном Кирсанове, и не ищут их ни милиция, ни школа, ни родители, ни КГБ, ни друзья…
А меня как раз тут и ошарашило…
…что и нас НИКТО НЕ ИЩЕТ!!!
Я даже не сразу осознал эту дикую информацию. Но я помнил, например, как тот же Колька вернулся «с браконьерки» и похвастался дюжиной уток. А на следующий день мы виделись в школе!!! Да и остальные…
Но это значит, что мы с Танькой сейчас сидим в «Севере»… или гуляем по Кирсанову… или пьем ситро с бутербродами у меня на веранде…
И остальные, может быть, тоже с нами.
Там.
И здесь.
Я помотал головой, открыл рот и сказал почти отчаянно:
— Послушайте, ребята!..
— За что ты мне нравишься, Олег, — нарушив долгое молчание, сказал Игорек Северцев, — так это за умение всегда внести нужную ноту в разговор. Как дубиной по затылку.
— Замолкни, Север… — процедил Вадим.
— Да что изменится от того, что я замолкну… — Игорь махнул рукой с серебряной «печаткой» на безымянном пальце. Кстати, его одежда сохранилась едва ли не лучше, чем у всех остальных, — Север всегда предпочитал купленную у фарцовщиков хорошую кожу.
Снова посыпались идеи — в основном заимствованные из научно-популярной фантастики разного уровня. Но сейчас в голосах — вот идиотизм, да?! — отчетливо звучало облегчение. Все беспокоились за родителей, а теперь выходило, что и незачем вроде бы…
Этот галдеж перебил Арнис. Он поднялся и обвел всех внимательным взглядом, после чего с легким акцентом сказал, разделяя слова:
— Да вы что, не понимаете?! Мы ведь теперь не сможем вернуться домой! Даже если будет возможность!
— Почему?! — изумилась Ирка Сухоручкина.
— Да потому, — вмешался Олег Крыгин и, подняв голову, посмотрел вокруг. — Потому что там уже есть мы. Мы. Есть. Друг у друга, у наших родаков и тэ дэ и пр.
Вновь воцарилось молчание. Гробовое. В этом молчании отчетливо переваривалась идея, оформившаяся около костра.
— Я все равно хочу домой, — вдруг сказала Ленка Черникова. И захлюпала, закрыв лицо руками. У сидевшей рядом Наташки Мигачевой сделалось хмурое лицо, губы припухли. Я видел, что и Игорек Свинков — Бэн — заморгал, потом отвернулся. Андрюшка Соколов подался к Наташке, взял ее за руку…