Женщина снова замолчала, плавно проворачивая чашечку в выемке блюдца и глядя в нее совершенно слепым взглядом. Лена погрозила сыну пальцем – дескать, некстати задал вопрос, к тому же бестактный, – звонко клацнула донышком фарфорового чайника по подставке.
– Фредди, сколько денег в месяц ты выделяешь на питание?
– Понятия не имею, – вздрогнула Фредерика, отвлекаясь от грустных воспоминаний, и указала на банку на полке. – Вот наш банк, он жестяной и потому надежнее любого иного, никогда не лопается, всегда доступен. Я оттуда беру – и все. Сейчас денег много, можно не считать. А я, знаешь ли, после обысков не верю в ценные бумаги и прочую дрянь. И учета не веду. Оно ведь как бывает? В один день раз! – и все, и на нуле.
– Но я-то заведу учет, – решительно сообщила Лена. – Пока что возьму много, сразу тридцать рублей, надо впрок полезного купить, а цен столичных я не знаю. Где здесь лавка?
– Не-ет, – оживилась Фредерика. – Я туда езжу лишь в крайней спешке. Без таковой мы двинемся на рынок. Там весело, дешево и все есть. Что нам нужно купить?
– Продукты, веники, щетки, тряпки, садовые ножницы и пилки, косу, несколько корзин… И домашнюю обувь, – угрожающе непререкаемым тоном заявила Лена. – Ты права. Я здесь наведу порядок. Саня! Не радуйся заранее, ты никуда не едешь, ты моешь весь дом. И крыльцо. Потом снимаешь шторы и замачиваешь их. Посуда тоже на твоей совести.
– Чудесный ребенок, не спорит, – вздохнула Фредерика, бережно обняла обеими руками бутыль и ушла.
Следом удалилась Лена, цепко сжимая пухлый кошель, куда Фредди для надежности утрамбовала сумму вдвое большую, чем была сначала названа.
Саня остался на кухне, мрачно взирая на семь пустых тарелок, грязные кастрюли и черные, в застарелых разводах, полы. Уныние было коротким. Саня вздохнул и взялся за дело. Ничего необычного или неправильного он в мамином поручении не находил. Угнетало лишь то, что совсем рядом без него моют и полируют «хорьг»…
Когда ранние осенние сумерки сделали и пыль, и ее отсутствие малоразличимыми в общей серости, Саня разжег на свечных огарках несколько магических огоньков, осветил коридор и задумчиво замер у двери в комнату сына Фредерики. Нехорошо входить без спроса, но мама велела вычистить весь дом! Приняв решение, Саня быстро толкнул дверь и стал убираться, усердно не озираясь по сторонам, а уткнувшись взглядом в пол. К его удивлению, комната оказалась весьма опрятной, вещи лежали на своих местах, дверцы шкафов были плотно прикрыты, книги на полках выстроены в линеечку.
Под шторой обнаружились старомодные ботинки с яркими медными пряжками. Саня протянул руку, чтобы их переставить, и вздрогнул. Левый ботинок сделал шаг вперед, и сквозь ткань, не нарушая ее покоя, просочилась фигура невысокого пожилого человека. Кожа его выглядела зеленовато-бледной, белки глаз сияли, словно фосфорные, от одежды исходил переливчатый свет. Саня отдернул руку, выпрямился и вежливо поклонился: