– Резковато для первого урока, – обеспокоился он. – Пойду пожурю.
– Не трудись. Они сами направляются сюда.
Груда пакетов о четырех ногах – Ленка, Рони и покупки – и правда медленно двинулась к дому. Шли явно на ощупь. Развеселый Макар выглянул из-за уцелевших чудом ворот, взялся покрикивать «левее», «теперь правее». Ленка в ответ звонко, на весь парк, сообщила, что злыдней кормить не станет. Проняло всех, даже шофер врача Торопова прекратил любовно полировать бархоткой капот сыто и мягко урчащего автомобиля. Парень уже попробовал вареники и тайком мечтал о столь же безупречном обеде!
Пакеты распределили на всех и потащили через мастерскую. От дверей жилой части дома донесся новый Ленкин вопль, требующий от всех без исключения немедленного переобувания.
– По паркету шагаете, ироды! – раздалось уже отчетливо.
– Вздувшемуся, – уточнил Рони.
– Так займись! У нас вечером прием, а тут грязи на три воза хватит, – парировала Ленка.
– Я уезжаю, мне некогда.
– Тогда гэть отсюда, борщу на старом сале будет изрядная экономия.
– Лена, а что это за борщ такой? – заинтересовался племянник Карла.
– Для мастеров по паркету особое блюдо, – отрезала та, роняя на пол кухни мешок немалых размеров. – Повторяю: гэть, лентяй. Кто в кабинете не убирается и стол не полирует, тот пусть на плюшках с маком держится.
– Я одумался.
– Тогда полчаса тебе на наведение глянца, – предложила Ленка, стряхивая пальто на руки вежливому Селивану. – Бери вон Колю моего в помощь. И если я с этой, как ее?.. инспекцией приду и пылюку замечу, оба останетесь сыты исключительно запахом.
Карл благодарно улыбнулся жене и выбрался в коридор, оставляя за спиной общий шум. Макар растапливал самовар, Селиван проверял котел и загружал уголь, Леха возмущенно ругался, но перебирал купленную на базаре гречу, как и было велено. Фредерика звенела посудой и, развязав мешок, охала над купленными Леной для «приема» скатертями. Такие никогда не стелют в домах знати: серый лен с пестрой крупной вышивкой цветными нитками. Однако гости останутся довольны необычным для них ужином, в этом баронесса ни на миг не усомнилась. И Лена права: пытаться надувать щеки и оформлять прием в традициях знати – глупо и нелепо. Этим Потапыча не впечатлишь, а ей, если признаться честно хоть себе, хотелось бы удивить Большого Миха.
Карл прошел коридор насквозь и открыл дверь в свой старый кабинет – единственную комнату особняка, сохранившуюся практически неизмененной. Правда, на огромный стол наброшена парусина, кресла укутаны серой, выгоревшей тканью, пылью и паутиной. Паркет, Рони прав, местами вздулся. Но все-таки здесь он окончательно дома. Карл очертил пальцем периметр входной двери, буркнул заклинание – и пыль послушно взвихрилась, собираясь в одну компактную спрессованную плитку. Вот теперь можно без угрозы длительного чихания снять ткань и сесть в любимое кресло. Второе немедленно занял Рони. Виновато пожал плечами, отчего правое вздернулось выше левого, которое имело несколько скованную подвижность.