– Утром франконцы приезжали к Карлу, – крикнул Рони, разгоняя «Тачку Ф» на длинном прямом участке пустой улицы. – Тоже закупают шины. Обозвали нас подлыми монополистами, пригрозили судом, пообещали отвезти во дворец Диваны ноту протеста, как только их автомобиль сможет двигаться.
– А на карете поехать жаловаться что, нельзя? – не понял тонкости ситуации Саня.
– И признать себя отсталой страной? – рассмеялся кузен, тормозя, переключая передачу и лихо, с заносом и набором хода заруливая в узкий переулок. – Нет, тут особый случай. Мы все верно рассчитали. Купят – и жаловаться не смогут, мы ведь не деньгами с них хотим получить. Требуем вернуть мебель, которую они подло присвоили одиннадцать лет назад. Из залога обманом выкупили, представляешь?
– Зачем?
– Искали записи, из-за которых начались все наши неприятности, – ответил Рони, тормозя перед въездом на людную площадь. – Как будто я и правда головой повредился настолько, что мог так нелепо их спрятать. Всю обивку попортили.
«Тачка Ф» замерла возле ателье и затихла. Рони выпрыгнул на утоптанный наст, хлопнул дверцей и пошел к входу, ничуть не заботясь о сохранности высокой горы пакетов. Саня двинулся следом:
– А ну как уворуют наши покупки?
– Пусть попробуют, – заинтересовался идеей Рони. – Догоню – воспитаю. Не догоню… значит, сегодня им темная удача привалила, временно. Показывай перчатки.
Колокольчик у входа негромко тенькнул, отметив появление посетителей. Две девушки приветливо улыбнулись гостям. Одна сидела возле витрины и вышивала бисером кошель. Вторая устроилась близ столика для демонстрации дамских мелочей – тех же перчаток. Она вскочила, убежала в глубь ателье и тотчас вернулась с заварником. Разлила в три чашечки горячий чай и выставила блюдце с маковыми крендельками.
– Надо же, фон Гессы пожаловали-с, – отметила она. – Анна так надеялась, что сударыня Береника еще заглянет. Я сейчас позову ее, уж погодите чуток. Присаживайтесь.
Рони благодарно кивнул и сел. Саня с важным видом прошелся вдоль полок с сумочками и перчатками. Выбрал по памяти три пары, над которыми Рена вздыхала особенно долго, принес и выложил на столик перед братом. Тот взялся рассматривать тонкую кожу, явно слегка стесняясь своих слишком красных и грубых рук, испачканных в смазке. Простучали каблучки, и в зал вбежала Ушкова-младшая.
– Саня! Как я рада. Ты избавил меня от необходимости отсылать к вам человека. Готова горжетка для Фредди. Она просила, чтобы именно сегодня, и мы постарались. Это твой кузен, о котором я слышала столько разного?