– Ты умеешь делать конфеты? – понадеялся Сёма, глядя на растущий ряд тарелочек с малопонятным содержимым.
– Нет. Я один раз видела, как их изготавливает Шарль. Но ты тоже будешь есть. Из солидарности.
– Ничего себе либертэ, – расстроился Семен. – Я после этого, так и знай, напишу гнусный пасквиль, пострашнее «Сурового вдовца». Фактура есть. Юрка от тебя откупился дорогущими перчатками, да еще стоял в замерзшей луже на коленях. Бризов из-за тебя ночами просыпается в холодном поту. Признался, что, когда ты слушаешь его перед экзаменами, это страшнее, чем сам экзамен. Я вообще должен ни за что ни про что погибнуть. Этого жениха ты и в камере достала. Если у вашей птичьей породы такой характер – врожденный, то я не удивляюсь, что нами правит Вдова… Отмучился мужик, вот как я теперь оцениваю гибель последнего императора Ликры.
Шарль подавился и закашлялся. То ли ему стало смешно, то ли он осознал, что от конфет не отвертеться. Зашевелился, лег поудобнее, активнее натянул покрывало на голову.
– Я не желаю, чтобы на меня смотрели и чтобы мой голос слышали, – сдавленным шепотом сообщил он.
– Нам что, стоять лицом к стене? – поразилась я.
– Можно сидеть, – предложил бывший джинн.
– Ты нас отравишь? – заинтересовался Семен. – Или опять намечается пытка изжогой?
– Зависит от продуктов, – шепнул джинн.
– Если что, я перед смертью успею набить тебе морду, – пообещал Сёма. – Так и знай. Ты же бывший маг, а маги – существа бесполезные и к жизни не приспособленные. Они не умеют драться, так что…
– Я маркиз. – Шепот стал громче. – Я это помню и учился всему, что подобает моему титулу.
Мы с Семеном подмигнули друг другу, сели на два низких раскладных стульчика, поставили перед собой местный казенный табурет. Сёма развернул красивую пеструю карту, достал кости, и мы взялись за глупую детскую азартную игру, именуемую «Экспресс от моря до моря». Считали очки, передвигали фишки и ругались. Я настаивала, что паровоз Семена мощнее. Он хмыкал и требовал устроить переучет угля в моем составе. Шарль возился сам по себе, смешивая одному ему известным способом бесформенные куски горького шоколадного сырья из самых разных экзотических стран. У каждого есть увлечение. Я убеждена, что шоколад – самая сильная слабость джинна, и не смейтесь над этим странным оборотом. Что еще может его сейчас взбодрить, как не ощущение собственной уникальности? Во всей столице никто не умеет так готовить конфеты. В этом Шарль лучший и без магии.
– Шарль, а как мне извиняться? Вот так, глядя в стенку? Так я ее не била.