…кто идет?
Вольный народ,
Отважный отряд молодых партизан!
Что поет
Вольный народ?
Песню
о вольном
ветре!!!
Я помнил эту песню из кино! Помнил! И сейчас не смог удержаться, сам толком не поняв, что начал подпевать. Да и не один я пел…
Друг мой, песню
Верности и чести
Вольный ветер в горах поет…
[49]Веет, веет в небе черный пепел.
Высылает бездна черный полк.
Улетай отсюда, белый лебедь!
Убегай отсюда, серый волк!
Дрогнет воля, и исчезнет радость,
Этот город будет битвой стерт.
Я один на рубеже останусь —
Божий воин против грязных орд.
Звон мечей качнется над округой,
Но неправым – в схватке счастья нет.
И врагов укроет серой вьюгой
Переставший плакать белый свет.
Вот утих над степью неба трепет,
Крик бойцов отрывисто умолк.
Надо мною снова кружит лебедь,
И к ногам прижался брат мой – волк.
М. Струкова
– Олег, вставай.
– Уйди, рыжий, – попросил я, не открывая глаз. Было тепло, тихо, хорошо, никакие особенные проблемы не нависали, и я считал, что вполне могу расслабиться. Фергюс – а это был он – уселся рядом и, хлопнув меня между лопаток, рассмеялся:
– Да все равно же вставать придется. Наши возвращаются. Раде и Видов их с перевала видели, часа через два будут тут.
– Да, придется вставать, – заметил я, открывая глаза и потягиваясь. – Наконец-то вернулись…
…Десять дней назад я, убедившись, что урса в окрестностях присутствуют только в виде быстро разлагающихся трупов, дал отпуск «семейным», как нагло выразился Вадим. Кроме него, на побережье к девчонкам отправились Ясо, Басс, Олег и Серый. С остальными я засел недалеко от Боржоми, где и правда били минеральные источники, и погрузился в длительный отдых, как индус в нирвану.
Наша армия большей частью разошлась кто куда. Казаки ушли на северо-запад. Где-то на востоке осели Дидрих и Франсуа. Ромка, как местный, ушел к себе на север – тоже не очень далеко. Тиль уплыл на юго-запад, а Лаури и Карди (Нэд) залечивали раны недалеко на западе.
Я сам себя отпуска лишил, хотя и представлял, в какое состояние придет Танюшка. Но я решил, что, когда вернется Вадим, постараюсь наверстать упущенное и вымолить у Татьяны прощение лично. Совесть до конца успокоить не удавалось, но в целом я эти дни провел не так уж плохо…
…Вадим шагал первым, и по его широкой, видной издалека улыбке я понял – идут новости. Вид у него, как и у прочих отпускников, еще за полкилометра начавших перекликаться с остальными, был вполне отдохнувший.
– О, привет! – заорал Вадим, бросаясь обниматься. – Сколько лет, сколько зим!
– Тебя слишком много, – заметил я. Он, хлопнув себя по лбу, полез в куртку и с откровенным наслаждением достал сложенный вдвое листок блокнота. – Это от Татьяны.