Туклик шипел, как рассерженный уж, и в другое время это показалось бы мне смешным, но последний заданный им вопрос был просто взрывоопасным. Слишком многое оказалось брошено на весы. Конфликт между губернаторшей и ее первым помощником был слишком очевиден, и я — сторонний наблюдатель — не мог не испытывать неловкости. К этому чувству примешивалась и моя личная симпатия к Полу Силзу и его коллегам из «Обсервера», но главным было все же не это. Вопрос Туклика имел самое непосредственное отношение к будущей судьбе людских поселений на Каледонии. Я понимал: если сейчас руководители колонии признают, что идеалы свободной прессы оказались нежизнеспособны, это будет равнозначно просьбе помочь остановить беспорядки. Сгудон, конечно, вмешается, но тогда с мечтой о независимости людям придется распрощаться надолго. С другой стороны, рассуждал я, если мадам Дюбуа откажется от предложения Туклика, нынешняя неспокойная ситуация при первой же ошибке администрации может перерасти в самое настоящее братоубийство. А если это случится, разве Сгудону не придется вмешаться?.. Словом, вопрос был не из простых, и я искренне радовался, что отвечать на него придется не мне.
Губернаторша отрицательно покачала головой.
— Нет, Туклик, я думаю, мы сумеем решить эти проблемы в полном соответствии с нашей конституцией, не затронув провозглашенных в ней свобод.
Пока она это говорила, я внимательно наблюдал за Бейли. Его лицо словно застыло, и только на губах играла какая-то неестественная улыбка. Очевидно, он придерживался иного мнения.
— Как угодно, мадам, как угодно… — проговорил Туклик и улыбнулся той самой знаменитой сгудонской улыбкой, которую наши повелители способны в любой момент пустить в ход. — Я просто поинтересовался.
Остаток вечера прошел в более или менее светских разговорах, но за каждой сказанной фразой я угадывал сильнейшее напряжение. Бейли был амбициозен и рвался к власти. Это представлялось мне опасным.
Так я и сказал Туклику, когда после окончания приема он вез меня к дому Силза на одном из лимузинов.
— Да, мистер Лэмб, боюсь, что вы правы, — спокойно ответил он.
— Бейли стремится действовать. А мадам Дюбуа, как вы, вероятно, тоже заметили, склонна выжидать — выжидать и надеяться, что до худшего дело не дойдет. Любопытная складывается ситуация, вы не находите?
И он усмехнулся загадочно.
— Любопытная, Туклик?.. — переспросил я. — Ничего любопытного я здесь не вижу. По совести сказать, мне просто страшно.
— О, нет, Лэмб, это действительно любопытно. В высшей степени любопытно!
И снова я заметил, что Туклик говорит на чистейшем английском языке, хотя почти весь вечер он шепелявил, словно специально подчеркивая свое неземное происхождение.