– Водонапорная башня, – ответил он. – Я ее обустроил для жилья. Хочешь зайти?
– Свет, – ответила я, глядя на солнце, которое уже снижалось над горизонтом.
– Да.
– Давай потом.
– Ладно. Поучить тебя еще? – спросил он, сделал шаг мне навстречу и надел ремешок фотоаппарата мне на шею. Его руки и ремешок скользнули по моему затылку.
Я покачала головой.
– Выдержка, диафрагма, резкость, – проговорила я, вращая колесики и повторяя слова, которым он научил меня неделей раньше. – Сама научусь.
– Ладно, – ответил он. – Я в дом пойду. – Повернувшись, он пошел к башне.
Я подождала, пока на третьем этаже зажжется свет, и лишь потом углубилась в сад.
Я решила начать с белой розы – для начала идеально. Присев на корточки под цветущим кустом, достала из рюкзака чистый блокнот. Буду учиться фотографии, отмечая свои успехи и неудачи. Если на следующей неделе проявлю пленку и пойму, что лишь одна фотография получилась хорошей, мне надо знать, что я сделала правильно, чтобы снимок удался. Я написала на листке цифры от одного до тридцати шести.
В меркнущем свете я фотографировала один и тот же полураскрывшийся белый бутон, а затем описательно, нефотографическими терминами фиксировала значения экспонометра и точное положение различных колесиков и рычажков. Записывала глубину резкости, угол положения солнца и теней. Измеряла расстояние от объектива до цветка длиной ладони. Когда свет и пленка кончились, я остановилась.
Грант сидел за кухонным столом. Дверь в башню была открыта; внутри стоял такой же холод, как снаружи. Солнце скрылось, и с ним ушло тепло. Я потерла ладони друг о друга.
– Чаю? – спросил Грант. В руках у него была чашка, от которой поднимался пар.
Я вошла и закрыла дверь:
– Да, пожалуйста.
Мы сели за старый стол для пикников, точно такой, как на улице. Он стоял у маленького окна, из которого вся ферма была видна как на ладони: поросшие цветочным ковром холмы, сараи, теплицы и брошенный дом. Грант встал и поправил крышку на рисоварке, которая плевалась жидкостью через маленькое отверстие. Он открыл шкаф, достал соевый соус и поставил его на шатающийся стол.
– Ужин почти готов, – сказал он. Я взглянула на плиту. Кроме риса, ничего не было. – Показать тебе, что у меня тут?
Я пожала плечами, но встала.
– Здесь кухня.
Шкафы были светло-зеленые, а столешницы – из серого пластика с серебристыми полосками. Доски для резки не было, и вся поверхность столов покрылась царапинами от ножа. Еще здесь была допотопная бело-хромовая газовая плита с откидной полкой, на которой стояли пустые вазы из зеленого стекла и лежала одна деревянная ложка. На ней был белый ценник с выцветшими цифрами, что навело меня на мысль, что ложкой или никогда не пользовались, или ни разу ее не мыли. В любом случае, пробовать готовку Гранта не хотелось.