Люди дреговического старейшины Трески тоже были заняты в операции, но действовали на суше (хотя, что можно назвать сушей в такую погоду?) – обнаружили еще днем, а с наступлением темноты вырезали втихую два тайных дозора полочан, скрывавшихся у впадения Пины в Припять и у слияния Пины и Струмени. Ну, не совсем втихую – в первом дозоре кто-то успел коротко вскрикнуть, но находился этот дозор так далеко от своих, что хоть во всю глотку ори, не услышат. Нет, что ни говори, а в лесу дреговичи Трески чувствуют себя, как дома, куда там отрокам, несмотря даже и на науку наставника Стерва – учиться еще и учиться.
Пинск – “некоронованная” столица Припятского Полесья – стоял, как раз, в углу, образованном руслами Пины и Струмени. Когда Семен Дырка объяснял “диспозицию”, чертя по земле веточкой, Мишка подивился про себя, насколько ЗДЕСЬ бедно с названиями рек. Под названием Случь, две штуки, и обе в бассейне Припяти, Струменей тоже две штуки – одна возле Турова, другая возле Пинска...
– Т-с-с – прошипел с кормы Семен Дырка – подходим. Снизу, снизу гляди, пригнись к борту.
Мишка пригнулся к левому борту, и действительно, на, казалось бы беспросветно черном фоне неба, проступили контуры чего-то еще более темного. Тут же “заработал” и слух, сквозь шелест дождя донесся храп спящего человека, даже пожалуй, не одного, а как минимум, троих – вахта на стоящей у причала ладье, убаюканная монотонным шорохом мелкого дождичка по натянутому пологу, совершенно бессовестно дрыхла, пренебрегая служебными обязанностями.
– Одерживай, одерживай! – снова зашипел Семен.
Мишка вытянул руки над планширем и ощутил ладонями мокрое дерево корпуса ладьи. Встал в рост, поднял руки на уровень плеча и нащупал край борта. Тут же под руку попалась какая-то веревка.
– Первый пяток, товсь! – этот свистящий шепот принадлежал уже не Семену, а десятнику Егору. – По-тихому, осторожненько... тудыть тебя... ножи! Режь растяжки!
Мачта на ладье была убрана и вся ладья накрыта от дождя кожаным тентом, вахта, под музыку дождевых капель, дрыхла, как в палатке. Мишка правой рукой выдернул кинжал из ножен и тут же отдернул и левую руку, с трудом удержав рвущееся наружу ругательство – стоявший слева от него урядник Ксенофонт, перехватив растяжку тента, еще и зацепил лезвием Мишку по пальцам.
– Приподнимай... – снова донесся шепот Егора – пошли!
Мишка оперся ладонями на планширь и втянул свое тело под тент, внутрь ладьи. Неожиданно подвела уже много раз пострадавшая левая рука, которой Мишка оперся на что-то – резко ослабла и подогнулась. Падение лицом вниз чуть не заставило ругнуться в голос, еле удержался. Пока изворачивался и поднимался на ноги, храп спящих, сменился возней, звуками ударов, бульканьем и хрипами, означавшими ни что иное, как насильственную смерть спящих полочан. Одновременно, в темноте под тентом раздался, показавшийся очень громким, сдавленный мальчишеский вскрик, Мишка узнал голос Демьяна, на которого тут же зашикали со всех сторон. В ответ донеслась смесь мычания с невнятными ругательствами.